Статья 92. Порядок задержания подозреваемого
Комментарий к статье 92
1. Моментом задержания подозреваемого следует считать официальное объявление управомоченного должностного лица гражданину о том, что он задерживается по подозрению в конкретном преступлении. Именно с этого момента между сотрудником правоохранительного органа государства и гражданином возникает правоотношение, глубинный смысл которого заключается в том, что гражданин утрачивает свободу; он заключается под стражу, побег откуда пресекается силой, вплоть до применения оружия и спецсредств. Гражданин обязан подчиниться официальному объявлению о том, что он задержан, а неподчинение и сопротивление также пресекаются силой с соблюдением правил уголовно-правовых институтов необходимой обороны, крайней необходимости и правомерности вреда, причиненного при задержании. Протокол же задержания, которое в наше остроконфликтное время все чаще приобретает характер вооруженного захвата лица, представляющего значительную опасность, составляется, естественно, не сразу, а после доставления задержанного в помещение правоохранительного органа.
2. Согласно части второй комментируемой статьи в протоколе наряду с датой, местом, основаниями и мотивами задержания указываются и другие обстоятельства, под которыми, в частности, подразумеваются сведения о поведении подозреваемого в момент задержания (полное подчинение требованиям задерживающего или, наоборот, активное сопротивление), о наличии у задерживаемого оружия и его применении, о попытке к бегству и уничтожении улик, о применении при задержании физической силы, оружия или спецсредств, о наличии (причинении) у задержанного телесных повреждений и оказании медицинской помощи и т.д. и т.п. Следственный протокол задержания с подробными сведениями является не только процессуальным документом, фиксирующим факт применения меры процессуального принуждения, но и ценнейшим документальным доказательством (статья 83 УПК), полученным по горячим следам и несущим обвинительные или оправдательные фактические данные, логически связанные с определенным элементом предмета доказывания, установленного статьей 73 УПК. В формировании обвинительного следственного материала эти данные в совокупности с показаниями подозреваемого на первом же допросе подчас приобретают судьбоносное значение для уголовного дела. Именно поэтому незаконное насилие, допущенное при задержании подозреваемого, порочит не только протокол задержания, но и результаты последующих следственных действий, в частности допроса подозреваемого, и, таким образом, ставит под угрозу состоятельность всей обвинительной версии (см.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 11. С. 20).
3. Содержание части четвертой комментируемой статьи выходит за рамки ее названия и открывает, по сути дела, другую тему - о допросе задержанного, который должен быть произведен не позднее 24 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в преступлении (пункт 2 части второй статьи 46 УПК). Тем самым задержанному предоставляется срочная возможность опровергнуть подозрение и оправдаться, причем предварительно посовещавшись со своим защитником в конфиденциальной обстановке. Вместе с тем закон устанавливает своеобразную правовую гарантию против недобросовестного использования стороной защиты права на неограниченные свидания адвоката-защитника с подзащитным-задержанным, предоставляя лицу, производящему расследование, преимущественное право самому распределять время таких свиданий и время производства неотложных следственных действий с участием подозреваемого.
4. В Федеральном законе от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" говорится, в частности, что полиция имеет право задерживать лиц, подозреваемых в совершении преступления (подпункт 1 пункта 2 статьи 14). Однако определение понятия "полиция" в контексте вышеприведенной нормы неясно. Эта неясность усугубляется еще и тем, что Закон, о котором идет речь, будучи предназначен служить правовым фундаментом организации и деятельности всей полиции, имеет в виду почему-то главным образом полицию административной юрисдикции, упуская из виду важнейшие особенности полиции криминальной, сыскной, в деятельности которой вопрос о юридически грамотном задержании подозреваемых в преступлении имеет первостепенное значение "момента истины", от которого зачастую зависит и успех всего расследования, раскрытие преступления.
Новые аспекты данной проблемы обнаружились в связи с формированием в России войск национальной гвардии, которые в целях выполнения возложенных на них задач осуществляют специальные полномочия (меры принуждения), в числе которых значится задержание лиц, подозреваемых в совершении преступления, до передачи в полицию с доставлением в ближайший орган внутренних дел в кратчайший срок, но не позднее трех часов с момента задержания. При этом военнослужащий войск национальной гвардии обязан разъяснить задержанному лицу основания задержания и подвергнуть досмотру находящиеся при задержанном вещи и документы, также транспортные и плавучие средства "в порядке, установленном законодательством об административных правонарушениях, если иной порядок не установлен федеральным законом" (пункт 2 части первой статьи 8, пункт 1 части первой, части вторая - пятая статьи 10 Федерального закона от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" (Российская газета. 2016. 6 июля). Но в том-то и дело, что и само задержание по подозрению в преступлении, и разъяснение прав задержанному, а также его личный обыск установлены иным федеральным законом - Уголовно-процессуальным кодексом РФ - и относятся к исключительной компетенции органов дознания и предварительного следствия, тогда как национальная гвардия РФ к данным органам не принадлежит, в УПК не упомянута и к уголовно-процессуальным правоотношениям вообще не приобщена.
* * *
Задержание по подозрению в преступлении - срочная, жесткая, внесудебная мера государственного принуждения, известная случаями ошибок, властных злоупотреблений, нарушения гражданских прав, юридической путаницей в соотношении данной меры с задержанием в другом смысле и общественными скандалами. Причины перечисленных явлений бросаются в глаза; они в несовершенстве закона, посеявшего следующую коллизию: принять решение о задержании по подозрению в преступлении вправе только тот, в чьем производстве находится уголовное дело, тогда как острейшая необходимость в срочном задержании определенного лица возникла тогда, когда уголовного дела еще вообще нет, в частности, когда она (необходимость) диктуется необходимостью захвата подозреваемого с поличным в определенный момент и в определенном месте, иначе преступление не раскрыть. Сказанное можно примерить к взяточничеству и незаконному обороту наркотиков, когда возбуждению уголовного дела предшествует увенчавшаяся успехом кропотливая негласная, тщательно законспирированная агентурно-техническая разработка, о которой не всегда можно и нужно держать в курсе даже "будущего" следователя, а задержание с поличным производится оперативными сотрудниками.
Юридическая сущность подобных ситуаций поразительна: несмотря на то что именно с нее начинается лишение человека его свободы и уголовное преследование, она развивается вне правоотношений, потому что: а) обе стороны, т.е. группа захвата и задержанный в преступлении, по отношению друг к другу в правовом отношении - никто, законными правами и обязанностями они не связаны; б) применение группой захвата государственного принуждения к "фигуранту" (фактическое лишение свободы, изъятие документов и вещей) - незаконное насилие, которое вуалируется составлением "творческих" документов: протокола осмотра (досмотра, обнаружения, изъятия) и т.д. и т.п. Как такое творчество в конечном счете приводит к обвинительному приговору суда - отдельная тема. Если же такое начало уголовного преследования встречает дружное и квалифицированное сопротивление журналистов или адвокатов, ситуация (иногда, редко) вырастает в скандал с общенациональным резонансом.
Вывод: уголовно-процессуальный институт задержания по подозрению в преступлении нуждается в коренной реформе.
