Заключение
В качестве выводов проведенного исследования обозначим следующие.
1. Соблюдение особой процедуры реорганизации, включающей предоставление участникам (акционерам) специальных гарантий их прав и законных интересов, должно зависеть не от самого факта совершения реорганизации, а от того, какие конкретно правовые и экономические последствия она влечет: 1) рассмотрение вопроса о реорганизации на общем собрании, если такая реорганизация повлечет существенное изменение размера долей (акций), изменение организационно-правовой формы или устава общества; 2) в случае обмена долей (акций) - повышенные информационные требования (отчеты органов управления и заключение оценщика) и собственно требования к обоснованности коэффициента конвертации; 3) право выхода, если реорганизация приводит к изменению вида деятельности общества (по аналогии с институтом крупных сделок); 4) оспаривание реорганизации или иные, более мягкие корректирующие процедуры, чтобы исправить допущенные нарушения закона.
2. Право на информацию о реорганизации выступает самостоятельной важной защитной мерой, благодаря которой участникам (акционерам) на этапе до принятия решения о реорганизации обеспечивается возможность получить полную и достоверную информацию о целях реорганизации, всех ее условиях, в том числе о методах оценки компаний, коэффициенте конвертации и его обосновании, что позволит участникам (акционерам) не только рационально осуществлять право голоса на основании этой информации, но и в полном смысле слова контролировать органы управления, принимая все возможные меры для защиты своих интересов (продажа доли (акции) или обращение в суд).
Российское право не обеспечивает участникам (акционерам) получение полной и объективной информации о предстоящей реорганизации, а только о ее итоговых условиях, без чего осложняются осуществление и защита ими своих прав. Сама по себе "сырая" информация о реорганизации, без контекста, разъяснений профессионала, подтверждения со стороны независимого эксперта, не имеет особого значения. Без прочного фундамента в виде права на информацию сложно рассчитывать на успех иных мер, предусмотренных для защиты участников (акционеров).
В связи с этим оба корпоративных Закона (об АО и об ООО) следует дополнить правилами, обязывающими органы управления реорганизуемых обществ составлять подробное объяснение (правовое и экономическое) реорганизации, необходимости ее проведения, соответствия интересам общества, раскрывать конфликт интересов участников (акционеров) и членов органов управления в связи с этой реорганизацией, а также обосновывать использованные методы оценки компаний и установленный коэффициент конвертации с возможной проверкой указанных сведений независимым экспертом.
Вместе с тем, дабы не создавать излишних процедурных требований, следует предусмотреть возможность отказаться от составления таких объясняющих документов по единогласному решению участников (акционеров) или там, где никакого обмена долей (акций) не будет (присоединение или выделение 100%-ной "дочки").
3. Отнесение вопроса о реорганизации к компетенции общего собрания участников (акционеров), а также установление повышенных требований к большинству голосов и кворуму являются важным и действенным способом контроля за менеджментом и мерой, позволяющей участникам (акционерам) влиять на принимаемые решения, и создают основу для последующего использования такого традиционного для континентальной Европы средства защиты, как оспаривание решения собрания, которое позволяет эффективно контролировать мажоритария при принятии решений по таким вопросам, в том числе с точки зрения соблюдения обязанности добросовестности по отношению к обществу и миноритарным участникам.
Негибкие правила о рассмотрении реорганизации именно на общем собрании, равно как и неадекватно высокие требования к большинству голосов и (или) кворуму, влекут за собой невозможность или затруднительность использования хозяйственным обществом реорганизации для адаптации к изменяющимся экономическим условиям, подрывая ее значение.
Ни изученные правопорядки, ни российское право не предлагают последовательного регулирования, без надлежащей причины заставляя рассматривать вопрос о реорганизации на общем собрании участников (акционеров), даже если такая реорганизация не влечет никаких особых правовых и экономических последствий для общества и его участников (акционеров), и, наоборот, освобождая от такой необходимости по формальному признаку участия присоединяющего общества в присоединяемом, не учитывая последствий реорганизации.
Вопрос о реорганизации должен подлежать рассмотрению общим собранием участников (акционеров) не в силу самого факта реорганизации, а в зависимости от того, какие правовые и экономические последствия она влечет для общего дела (изменяется или прекращается прежняя деятельность, значительное изменение активов), от организационно-правовой формы, устава, прав и обязанностей участников (акционеров).
Кроме того, целесообразно обсудить понижение порогов для одобрения решения о реорганизации в хозяйственных обществах, в том числе отказ от единогласия в ООО.
Дополнительно, на случай наличия конфликта интересов, следует ввести обязанность отдельного одобрения реорганизации со стороны незаинтересованных участников (акционеров). Однако отрицательное решение таких участников (акционеров) или его отсутствие должно не препятствовать совершению реорганизации, а лишь влечь иные последствия (например, порождать презумпцию нарушения реорганизацией интересов незаинтересованных миноритариев в случае оспаривания реорганизации).
4. Одним из базовых принципов, на котором строится институт реорганизации в континентальных европейских странах, является так называемый континуитет участия в обществе, подразумевающий, что участник (акционер) реорганизуемого общества приобретает статус участника (акционера) в зависимости от вида реорганизации в обществе, создаваемом в результате реорганизации, или в обществе, к которому происходит присоединение.
Принцип континуитета в силу своего существа является одной из основных гарантий участника (акционера), защищающей его от исключения из состава участников (акционеров) в ходе реорганизации. В то же время должна быть признана возможность отступления от указанного принципа в отношении миноритарных акционеров ПАО, при условии что это предусмотрено условиями реорганизации, одобренными владельцем сверхмажоритарного пакета акций (95%, как в ст. 84.8 Закона об АО), дающего ему право производить вытеснение. Таким миноритариям будет произведена выплата рыночной стоимости их акций, определяемой по тем же правилам, что и при принудительном выкупе акций (см. ст. 84.8 Закона об АО).
Кроме того, в тех случаях, когда отказ от приобретения статуса участника (акционера) в принимающем обществе является добровольным, также допустимо отступление от идеи континуитета, т.е. предоставление участникам (акционерам) возможности выйти из общества.
5. У участников реорганизации должна быть свобода в выборе методов оценки компаний и в установлении на ее основе коэффициента конвертации. Такие методы должны отвечать требованиям адекватности конкретной ситуации и разумности, предполагающим, что отклонения коэффициента конвертации от математического результата соотношения стоимостей реорганизуемых компаний вполне допустимы, но должны иметь разумное объяснение.
В российском праве, хотя и не существует прямых законодательных норм или судебной практики, закрепляющей указанные принципы, интересы миноритариев могут быть защищены за счет общего запрета злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ), который подразумевает, что решение о реорганизации и ее условия (главным образом коэффициент конвертации) должны соответствовать интересам общества и не могут наносить непропорциональный ущерб интересам участников (акционеров).
6. Право выхода при реорганизации было отвергнуто европейскими странами (в случаях слияния и разделения) как дорогой, неэффективный и противоречащий сути хозяйственного общества способ защиты. Вместо этого они предпочли праву выхода установление превентивных мер в виде обеспечения участника (акционера) адекватной информацией об условиях реорганизации, понуждения органов управления обосновать и объяснить все ее условия и необходимость проведения, введения требования об обязательности заключения независимого эксперта об условиях реорганизации, а также допустимости последующего оспаривания реорганизации или иных, более мягких ex post мер.
Российское право восприняло крайне спорную американскую модель защиты акционеров, опирающуюся на право выхода при реорганизации как основной способ защиты, но при этом в том числе из-за наличия ограничения в размере средств, которые могут быть направлены на выкуп акций, оно вынуждено заботиться о защите прав владельцев акций, которые не могут быть выкуплены из-за этого ограничения. При этом право выхода порождает многочисленные проблемы (дороговизну, неопределенность результатов спора, нарушение идеи pacta sunt servanda и создание угрозы финансовой стабильности общества).
В итоге российский правопорядок находится в худшем положении, чем европейские страны, которые также озабочены превентивными мерами охраны интересов акционеров и последующим контролем законности и справедливости условий реорганизации, но избавлены от дорогого и неэффективного права выхода, и чем правопорядок США, для которого выход акционеров является базовым способом защиты, позволяющим практически не заботиться ни о чем другом.
В связи со сказанным следует отказаться от права требовать выкупа акций при реорганизации, взамен этого сосредоточившись на развитии превентивного и последующего контроля материальных условий реорганизации. Исключение может быть сделано только для случаев, когда реорганизация приводит к тем же последствиям, что и крупная сделка (изменение активов свыше 50% и изменение или прекращение прежних видов деятельности), - в таком случае сохранение права выхода предпочтительно. Кроме того, необходимо давать возможность выхода не согласным с реорганизацией акционерам публичных обществ, когда реорганизация приводит к смене контролирующего акционера в обществе, чтобы не допустить обхода правил об обязательном предложении посредством реорганизации (гл. 11.1 Закона об АО).
7. В наиболее современных законодательствах предусматриваются новые процедуры корректировки коэффициента конвертации, альтернативные оспариванию реорганизации, главным образом направленные на исключение споров относительно коэффициента конвертации из числа оснований недействительности. Однако на деле ни один из изученных правопорядков не смог достичь этой цели, поскольку у участников (акционеров) остается выбор между новой процедурой и требованием о признании реорганизации недействительной, в особенности если их цель иная, чем получение денежного возмещения убытков. Также не вполне понятен их смысл, если такой же результат может быть достигнут за счет самого обыкновенного иска о взыскании убытков, размер которых в данном случае будет равняться стоимости долей (акций), составляющих разницу между тем размером долей (акций), который получил пострадавший участник (акционер), и тем, который он должен был получить, если бы коэффициент был определен справедливо.
Следовательно, обсуждаемые новые процедуры имеют ограниченный потенциал, поскольку перекрывают в основном потребность только в компенсаторной защите, тогда как серьезность нарушения расчета коэффициента конвертации может затрагивать довольно крупного участника (акционера), который хотел бы сохранить именно определенный уровень корпоративного контроля, для чего ему нужно получить доли (акции), а не денежную компенсацию.
Отечественное право не предусматривает особой процедуры компенсации несправедливого коэффициента конвертации в деньгах, самоценность которой, впрочем, вызывает сомнение, поскольку такой же результат может быть достигнут просто за счет заявления иска об убытках. В то же время российский закон предлагает два догматических средства, позволяющие компенсировать убытки из-за несправедливого коэффициента конвертации в натуральной форме (иск о восстановлении корпоративного контроля и о взыскании убытков) без признания реорганизации недействительной.
Таким образом, российское право не нуждается во введении дополнительных процедур, альтернативных оспариванию реорганизации, которые позволяли бы корректировать коэффициент конвертации.
8. Предоставление защиты кредиторам при реорганизации является оправданным. В то же время европейская доктрина в значительной мере ушла от исторически первого объяснения необходимости защиты кредиторов, заключавшегося в том, что при реорганизации происходит замена должника без воли кредитора, в пользу позиции, согласно которой основанием для предоставления особой защиты кредиторам при реорганизации выступает причинение им вреда, при этом вред должен оцениваться с учетом ближайших коммерческих перспектив реорганизованного общества. В этом направлении должно быть скорректировано и российское право.
Отечественная модель защиты кредиторов является оптимальной, поскольку, с одной стороны, она позволяет понять и оценить заранее размер требований, предъявляемых кредиторами, не приостанавливая реорганизацию и не создавая почвы для шантажа со стороны кредиторов (п. 2 ст. 60 ГК РФ), с другой стороны, предусматривает меры, защищающие кредиторов на случай, если их требования не были исполнены ни до, ни после реорганизации (п. 5 ст. 60 ГК РФ).
9. Право на информацию является преимущественно инструментальным по отношению к реализации особых прав кредиторов на случай реорганизации. Соответственно, основной задачей является дать знать кредитору о факте реорганизации и порядке реализации кредиторами своих особых прав, как это уже предусмотрено в текущей редакции ст. 60 ГК РФ и Законах об АО и ООО. Раскрытие более подробной информации должно быть добровольным, если юридическое лицо само захочет убедить кредиторов не реализовывать свои права; исключение должно быть сделано только для обществ, которые имеют ценные бумаги, находящиеся в публичном обращении, в частности ПАО, поскольку в отношении их при реорганизации оправдан тот же объем публичности, которому они следуют в своей обычной деятельности, включая раскрытие документов бухгалтерской отчетности и т.п. Однако в случае заявления таких требований со стороны кредиторов бремя доказывания отсутствия вреда от реорганизации должно быть возложено на общество, поскольку именно оно располагает всеми документами и информацией. Либо можно использовать модель, закрепленную сейчас в российском праве в отношении сделок с заинтересованностью: обязывать общество раскрывать подробную информацию о реорганизации, а в случае ее нераскрытия - возлагать на общество бремя доказывания отсутствия вреда от реорганизации (ср. абз. 1 п. 1 и подп. 2 п. 1.1 ст. 84 Закона об АО).
В то же время в целях обеспечения более полного использования кредиторами своих прав момент извещения кредиторов должен быть перенесен на дату до принятия решения о реорганизации. Тогда кредиторы смогут заявить о своих требованиях до принятия этого решения, что позволит обществу заранее узнать о потенциальных претензиях, а это благоприятно для участников, которые будут принимать решение, обладая более полным пониманием его финансовых последствий.
10. Отечественная модель защиты кредиторов должна быть скорректирована за счет установления в качестве основного права кредитора при реорганизации права требовать обеспечения исполнения обязательства, а остальные альтернативы могут применяться, только если достигнуто согласие должника и кредитора. Одновременно (в том числе поскольку российская модель, как и французская, полностью основана на судебной процедуре рассмотрения возражений кредиторов) следует отказаться от закрытого перечня критериев достаточности обеспечения, предоставляя суду возможность ее оценивать, если кредитор возражает против предлагаемого обеспечения.
11. Каждый правопорядок выработал собственные ограничения круга защищаемых при реорганизации кредиторов. В то же время оправданными с точки зрения обоснования защиты кредиторов являются только ограничения пользования особыми правами на случай реорганизации тех кредиторов, чьи обязательства возникли после начала реорганизации (раскрытия информации о реорганизации), а также кредиторов, которые обладают иными средствами защиты своих законных интересов (например, возражение о встречном неисполнении или право потребовать расторжения договора).
12. Владельцы конвертируемых ценных бумаг должны быть защищены принципом эквивалентности прав, предоставляемых владельцам таких ценных бумаг в реорганизованном обществе, а также, наравне с обычными облигационерами, правом на возражение против реорганизации.
13. Особенностью защиты владельцев обыкновенных облигаций при реорганизации выступает то, что они, как правило, реализуют свои права через представителя, также их право на возражение против реорганизации зависит от того, был ли проект реорганизации одобрен решением собрания облигационеров или нет. Вместе с тем необходимо обеспечить им возможность заблаговременного проведения собрания по вопросу одобрения реорганизации, для чего их следует извещать в те же сроки, что и участников (акционеров).
14. С целью ускорения процедуры реорганизации срок на реализацию кредиторами права на возражение против реорганизации должен быть коротким и пресекательным (не подлежать перерыву или приостановлению), но в то же время начало его течения должно быть отнесено на момент, когда общество надлежащим образом раскрыло информацию о реорганизации, или же на момент регистрации в ЕГРЮЛ завершения реорганизации.
15. Оптимальная модель защиты кредиторов при разделении (выделении) состоит в том, чтобы солидарная ответственность правопреемников наступала только там, где реорганизация стала причиной неисполнения обязательств, при этом такая ответственность должна быть ограничена размером имущества, переданного соответствующему юридическому лицу - правопреемнику в ходе реорганизации, и разумно продолжительным сроком для предъявления таких требований (два - четыре года). Также необходимо увязать применение солидарной ответственности с правом на возражение против реорганизации, обеспечив, чтобы первая (солидарная ответственность) применялась только там, где кредитор не имел права или возможности (например, из-за неуведомления) возражать против реорганизации либо воспользовался ими, но реорганизуемое общество не удовлетворило его требования.
16. Предпочтительной моделью является допущение признания реорганизации недействительной (при условии ограничения оснований случаями недействительности решения о реорганизации) и введения превентивных мер, направленных на недопущение нарушений при ее проведении. При этом представляется недопустимым ограничение или лишение права на оспаривание реорганизации только в силу самого факта ее регистрации без учета вида хозяйственного общества, в отсутствие превентивных мер контроля законности процедуры реорганизации и эффективных альтернативных способов защиты ex post.
17. Отечественное регулирование в части недействительности реорганизации характеризуется неудачной попыткой ограничения оснований недействительности только случаями "несуществования" решения о реорганизации или недостоверности документов, представленных на регистрацию, что, с одной стороны, вступает в противоречие с отечественной традицией выделения оспоримых и ничтожных решений собраний, запутывая суды, и не достигает цели сохранения действительности реорганизации, поскольку недостоверность документов может касаться самых незначительных вещей, и, с другой стороны, в отсутствие превентивного контроля законности решения о реорганизации и действенных способов компенсаторной защиты лишает участников (акционеров) возможности восстановить свои права и законные интересы.
В связи с этим текущее регулирование должно быть скорректировано (посредством толкования или изменения закона) таким образом, чтобы недействительность решения о реорганизации (неважно, по мотивам оспоримости или ничтожности) влекла недействительность реорганизации.
18. Требование о признании решения собрания о реорганизации недействительным эквивалентно иску о признании реорганизации несостоявшейся, и решение суда, которым признается недействительность решения общего собрания о реорганизации, должно влечь за собой признание реорганизации несостоявшейся с наступлением соответствующих последствий.
19. В зарубежных правопорядках установлены короткие пресекательные сроки оспаривания решения о реорганизации, которые, однако, корректируются различными институтами, не позволяющими применить этот срок в случаях симуляции или сокрытия соответствующего решения собрания (оспаривание по мотивам противоречия обстоятельств принятия решения публичному порядку - в Испании, обман и несуществование - во Франции), не говоря уже о том, что в этих странах в силу той или иной системы проверки законности корпоративных актов (нотариус и (или) регистратор), а также участия третьих лиц (экспертов) такая подделка является практически невозможным казусом.
В российском праве аналогичный срок составляет три месяца и считается сроком исковой давности, при этом момент начала течения срока на оспаривание решения определен датой внесения в ЕГРЮЛ записи о начале процедуры реорганизации, если иной срок не установлен законом.
Сочетание краткости срока (три месяца) и вида факта (внесение записи о начале реорганизации), по существу, лишает участников, не знавших о проведении собрания, где обсуждался вопрос о реорганизации, какой-либо реальной возможности защитить свое право посредством оспаривания решения о реорганизации.
Постановка момента начала течения срока для защиты права в зависимость от внесения сведений в ЕГРЮЛ допустима только в сочетании с разумно длительным сроком (например, не вызывает возражений предусмотренный п. 5 ст. 181.4 ГК РФ двухлетний объективный срок), который позволяет исключить сомнение в реальном знании участников (акционеров) о проведении реорганизации. Иной подход недопустимым образом умаляет право на судебную защиту.
20. Срок на оспаривание решения о реорганизации не является самостоятельным, а лишь представляет собой специальный объективный срок исковой давности, не отменяющий общих сроков давности на оспаривание решений собраний.
21. Поскольку никакого самостоятельного требования о признании реорганизации несостоявшейся не существует, к срокам на заявление требования о признании реорганизации несостоявшейся применяется тот же режим, что и при оспаривании решения о реорганизации, а именно сочетание субъективных сроков, предусмотренных Законами об АО и об ООО, и объективного срока из п. 1 ст. 60.1 ГК РФ.
22. Иностранные правопорядки не содержат единообразного и подробного регулирования последствий признания реорганизации недействительной, полагаясь на общие последствия недействительности юридических актов и оставляя все на усмотрение суда, а существующие доктринальные дискуссии лишь обозначают мысль о том, что де-факто никакого полноценного ретроактивного эффекта решения о недействительности достичь невозможно, поскольку после реорганизации имущественная масса реорганизованных обществ необратимо изменяется.
Российское право, напротив, наиболее прогрессивно в этом отношении и специальным образом определяет последствия реорганизации недействительной, сводящиеся к восстановлению положения, существовавшего до реорганизации во внутренних отношениях (восстановление прежних юридических лиц, прекращение вновь созданных), и к защите кредиторов (возникшие после реорганизации обязательства сохраняются).
23. Реорганизация не может быть признана недействительной по иску кредитора, поскольку последний имеет возможность, во-первых, возражать против реорганизации на этапе до ее завершения (п. 2 ст. 60 ГК РФ), во-вторых, обращаться с требованиями к правопреемникам своего должника (солидарная ответственность в силу п. 5 ст. 60 ГК РФ), а также взыскивать убытки с лиц (членов органов управления, контролирующего лица), виновных в неисполнении обязательства соответствующего кредитора. Также целесообразно обсуждение возможности введения относительной недействительности слияний и присоединений в отношении кредитора, если такая реорганизация причинила ему ущерб или если его возражение против реорганизации (п. 2 ст. 60 ГК РФ) не было удовлетворено обществом надлежащим образом.
24. Ни один из изученных правопорядков не определяет самостоятельный стандарт ответственности лиц, занимавшихся реорганизацией, полагаясь на общие правила гражданско-правовой ответственности и нормы об ответственности органов управления. Этому подходу необходимо последовать и российскому праву, исключив упоминание о недобросовестности из п. 4 ст. 60.1 ГК РФ.
25. Круг лиц, к которым может быть предъявлен иск о взыскании убытков, причиненных реорганизацией, должен включать всех, кто занимался ею в юридическом (органы управления) и фактическом (работники, советники, консультанты) смысле этого слова. В то же время основания такой ответственности должны определяться в соответствии с каждым конкретным случаем (деликтная или договорная) в зависимости от того, кому предъявлен иск и кому причинены убытки.
26. Предъявление иска о взыскании убытков, причиненных реорганизацией, не может ставиться в зависимость от оспаривания решения о реорганизации.
27. Следует разделять убытки, причиненные реорганизацией непосредственно участникам (акционерам) и кредиторам, и таковые, причиненные обществу. Последние не могут быть взысканы в пользу участников (акционеров) даже в случае, если общество, которому они причинены, прекратилось в ходе реорганизации, поскольку в этом случае право на их взыскание принадлежит обществу-правопреемнику.
28. Общества, созданные в результате реорганизации, должны быть исключены из числа ответчиков по иску участников (акционеров) о взыскании убытков, а в случае с исками кредиторов об убытках, причиненных разделением (выделением), для привлечения к ответственности за убытки общества, которое не является их должником, должно быть доказано несправедливое распределение активов.
29. Возможность взыскания убытков, причиненных реорганизацией, закономерно увязана с предшествующим ей поведением участников (акционеров) и кредиторов. Таким правом не должны обладать участники (акционеры), голосовавшие за реорганизацию, за исключением случая предоставления им неполной или недостоверной информации о реорганизации, а также кредиторы, если они имели право и возможность (например, были надлежащим образом уведомлены) возражать против реорганизации, но не воспользовались ими либо реорганизуемое общество не удовлетворило их требования.
