§ 3. Корпоративные отношения с иностранным элементом
при рассмотрении дел в судах
А.И. ЩУКИН
Корпорации, учрежденные по национальному праву в различных формах, часто осуществляют хозяйственную деятельность за границами государства учреждения и поэтому играют очень важную роль в международном коммерческом обороте. Эта тенденция усиливается в глобальном масштабе. Россия входит в единое мировое экономическое пространство, в котором основными хозяйствующими субъектами выступают корпорации. Это обусловливает необходимость совершенствования законодательства для улучшения инвестиционного климата, повышения привлекательности российской юрисдикции для осуществления предпринимательской деятельности, решения задачи по деофшоризации национальной экономики. В качестве одной из мер по решению обозначенных задач можно рассматривать принятие Федерального закона от 3 августа 2018 г. N 290-ФЗ "О международных компаниях и международных фондах" <1> (далее - Закон о международных компаниях), направленного на редомицилирование ("перемещение") в российскую юрисдикцию офшорных компаний, контролируемых отечественными лицами. Данный Закон предоставляет также иностранному юридическому лицу, являющемуся коммерческой корпорацией, право изменить свой личный закон путем редомициляции на территорию Российской Федерации в специально созданные для этого административные районы (на островах Русский (Приморский край) и Октябрьский (Калининградская область)) <2>. Такое регулирование, как отмечает В.А. Канашевский, стимулирует зарубежные холдинги, контролируемые российскими лицами (особенно теми, которые попали под американские и европейские санкции), сменить место своей регистрации на территорию Российской Федерации, получив статус международной компании <3>.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2018. N 32 (ч. I). Ст. 5083.
<2> См.: Федеральный закон от 3 августа 2018 г. N 291-ФЗ "О специальных административных районах на территориях Калининградской области и Приморского края" // СЗ РФ. 2018. N 32 (ч. I). Ст. 5084.
<3> См.: Канашевский В.А. Международная компания как особый вид юридического лица в России // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2018. N 6. С. 105.
Закон о международных компаниях требует от иностранного юридического лица, решившего переместиться в Россию, осуществления инвестиций на территории Российской Федерации, в том числе на основании специального инвестиционного контракта, концессионного соглашения, соглашения о государственно-частном (муниципально-частном) партнерстве или иного договора. Под осуществлением инвестиций в данном случае понимаются как капитальные вложения, определяемые в соответствии с Федеральным законом от 25 февраля 1999 г. N 39-ФЗ "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений" <1>, так и вложения в уставный капитал, фонд или взносы в имущество российских хозяйственных обществ. Минимальный объем инвестиций, необходимый для получения статуса международной компании, составляет 50 млн руб.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 1999. N 9. Ст. 1096.
Инвестиционное законодательство зачастую влияет на корпоративные отношения, поскольку развитие последних в ряде случаев сопровождается трансграничным движением капиталов. Иностранными юридическими лицами - инвесторами в России могут быть любые компании, фирмы, предприятия или организации. Например, Соглашение между Союзом ССР и Австрийской Республикой о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений (1990 г. <1>) в ст. 1 определяет термин "инвестор" в отношении Австрийской Республики, в частности, как любое юридическое лицо или товарищество торгового права, основанное на объединении лиц, созданное в соответствии с законодательством Австрийской Республики и имеющее свое место нахождения на территории Австрийской Республики.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2001. N 26. Ст. 2591.
Участие иностранного инвестора в российской корпорации может осуществляться в рамках вновь создаваемых юридических лиц, а также путем привлечения иностранного капитала в уже действующие российские компании в установленных законодательством формах. Приобретение иностранным инвестором не менее 10% доли, долей (вклада) в уставном (складочном) капитале коммерческой организации, созданной или вновь создаваемой в России в форме хозяйственного товарищества или общества, рассматривается как прямые иностранные инвестиции <1>. Последние занимают ведущее место среди иностранных инвестиций. По общему правилу объем правомочий участников хозяйственного общества определяется пропорционально их долям в уставном капитале общества. В результате вложения инвестиций иностранные инвесторы, таким образом, приобретают корпоративные права и соответствующие им корпоративные обязанности, складывающиеся в этом случае корпоративные отношения становятся осложненными так называемым иностранным элементом.
--------------------------------
<1> См.: Федеральный закон от 9 июля 1999 г. N 160-ФЗ "Об иностранных инвестициях в Российской Федерации" (абз. 4 ст. 2) // СЗ РФ. 1999. N 28. Ст. 3493 (далее - Закон об иностранных инвестициях).
Корпорации не только управляют собственностью, но и являются организаторами экономической жизни государства, поэтому стабильность, предсказуемость и защищенность складывающихся с их участием отношений имеют первостепенное значение как для стабильности гражданского оборота в целом, так и для обеспечения национальной безопасности любой страны. Провозглашая политику привлечения иностранных инвестиций в страну, любое государство может устанавливать определенный порядок допуска инвестиций, запрещать или ограничивать иностранные инвестиции в определенных сферах деятельности или на определенных территориях, предусматривать специальные условия для осуществления деятельности в определенных случаях <1>. Исходя из необходимости организации эффективного функционирования экономической системы России российское законодательство предусматривает специальный контроль над иностранными инвестициями в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение. Такой контроль установлен, в частности, Федеральным законом от 29 апреля 2008 г. N 57-ФЗ "О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и для безопасности государства" (далее - Закон об иностранных инвестициях в хозяйственные общества) <2>. Основная цель данного Закона - недопущение безнадзорного совершения сделок, в результате которых иностранный инвестор получил бы контроль над имеющим стратегическое значение хозяйственным обществом; механизмом реализации этой цели выступает закрепление разрешительного правового режима для совершения таких сделок, предполагающего получение от уполномоченного органа решения об их предварительном согласовании. Статья 15 Закона об иностранных инвестициях в хозяйственные общества предусматривает, что указанные в ст. 7 этого Закона сделки, совершенные с нарушением его требований, ничтожны; суд применяет последствия недействительности ничтожной сделки исходя из гражданского законодательства. Таким образом, ограничительный правовой режим выражается в установлении контроля, который охватывает корпоративное влияние, оказываемое иностранными инвесторами на хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение, как напрямую, так и опосредованно - через группу лиц.
--------------------------------
<1> См.: Богуславский М.М. Иностранные инвестиции: правовое регулирование. М., 1996. С. 89.
<2> СЗ РФ. 2008. N 18. Ст. 1940.
Обеспечение соблюдения баланса между частными и публичными интересами участников возникающих правоотношений является важной задачей корпоративного права, как, впрочем, и других структурных образований российского права. Этот баланс достигается тесным взаимодействием норм частного и публичного права при регламентации корпоративных отношений. Поэтому едва ли можно согласиться с мнением некоторых авторов о том, что, за исключением норм гражданского права, нормы права всех других отраслей российского права не представляют ни вместе, ни по отдельности какого-либо значения в регулировании корпоративных отношений, что их роль в регулировании этих отношений весьма мала <1>. Спорность этого мнения можно проиллюстрировать на конкретных примерах из судебной практики.
--------------------------------
<1> См.: Богданов Е.В. Место корпоративного права в российской правовой системе // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2016. N 3. С. 30 - 34.
Так, по одному из дел Верховный Суд РФ, отменяя постановления нижестоящих судов, обратил их внимание на следующее: в силу прямого указания Закона об иностранных инвестициях в хозяйственные общества сделка, направленная на установление контроля иностранного инвестора над хозяйствующим субъектом, имеющим стратегическое значение, должна одобряться уполномоченным органом, для чего заинтересованное лицо обязано направить соответствующее ходатайство, а также раскрыть информацию о предполагаемой сделке. Суды оставили без должной правовой оценки доводы ФАС России о том, что оспариваемые договоры являются взаимосвязанными сделками, направленными на установление через цепочку формальных владельцев ценных бумаг контроля иностранного гражданина над хозяйствующим субъектом, имеющим стратегическое значение, о чем уполномоченный орган не извещался в установленном законом порядке <1>.
--------------------------------
<1> См. Определение Верховного Суда РФ от 12 апреля 2019 г. по делу N А50-10758/2017.
В рамках другого дела суды пришли к следующему выводу: иностранные граждане при приобретении права на долю в уставном капитале хозяйственного общества, действующего на территории закрытого административно-территориального образования (далее - ЗАТО), а также регистрирующий орган при осуществлении регистрационных действий, касающихся перехода к упомянутым гражданам прав участников такого общества, должны руководствоваться законами, определяющими правовой режим ЗАТО <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 19 октября 2016 г. по делу N А42-9202/2015.
Если подробнее, то суть этого дела, где корпоративные отношения тесно переплелись с инвестиционной деятельностью на территории ЗАТО, состояла в следующем: гражданка Р. обратилась с иском в Арбитражный суд Мурманской области к налоговой инспекции о признании недействительными решений о внесении в Единый государственный реестр юридических лиц (далее - ЕГРЮЛ) сведений о новых участниках российского хозяйственного общества "М" (далее - общество "М") и об обязании исключить из реестра данные об этих участниках. Иск обоснован тем, что после смерти одного из участников общества "М" (гражданина В.) его доля в уставном капитале в размере 70% перешла в порядке наследования к его родственникам, иностранцам (гражданам Республики Беларусь). Сведения о них как об участниках общества "М" были внесены инспекцией в ЕГРЮЛ, в результате чего данное юридическое лицо приобрело статус коммерческой организации с иностранными инвестициями. Однако, по мнению истицы (второго участника общества "М"), внесение сведений о новом составе участников общества "М" осуществлено с нарушением закона - без получения требуемого разрешения со стороны контролирующих госорганов, что негативно сказывается на деятельности данной организации и нарушает права истицы как ее участника.
Суды сочли предъявленный иск обоснованным ввиду следующего: приобретение иностранными гражданами доли в уставном капитале российского хозяйственного общества в порядке наследования является прямой иностранной инвестицией. Российская коммерческая организация, согласно п. 6 ст. 4 Закона об иностранных инвестициях, получает статус организации с иностранными инвестициями со дня вхождения в состав ее участников иностранного инвестора. Федеральными законами для иностранных инвесторов могут быть установлены изъятия ограничительного характера в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (п. 2 ст. 4 Закона об иностранных инвестициях). Такой "особый режим" предусматривает ст. 3 Закона РФ от 14 июля 1992 г. N 3297-1 "О закрытом административно-территориальном образовании" <1>, в рамках которой введены ограничения, в том числе на создание организаций, учредителями которых являются, в частности, иностранные граждане. Создание на территории ЗАТО организаций с иностранными инвестициями допускается в порядке, предусмотренном Правительством РФ, за исключением случаев, указанных в федеральных законах. Постановлением Правительства РФ от 22 мая 2006 г. N 302 "О создании и деятельности на территории закрытого административно-территориального образования организаций с иностранными инвестициями" <2> установлено, что при создании организации с иностранными инвестициями на территории ЗАТО ее учредитель представляет в уполномоченный федеральный орган исполнительной власти заявление о государственной регистрации юридического лица по утвержденной форме. Копия этого заявления направляется для согласования в правоохранительные органы (ФСБ России и МВД России), которые принимают решение о даче согласия на создание организации с иностранными инвестициями на территории ЗАТО или об отказе в ее создании.
--------------------------------
<1> Российская газета. 1992. N 190.
<2> СЗ РФ. 2006. N 22. Ст. 2334.
По смыслу приведенных норм, как указали суды, разрешительный порядок регистрации сведений о юридическом лице в ЕГРЮЛ установлен не только в отношении вновь создаваемой организации с иностранными инвестициями, но также распространяется на уже созданные предприятия при вхождении в их состав иностранцев и приобретении ими статуса организации с иностранными инвестициями. Общество "М" осуществляет свою деятельность на территории г. Североморска (Мурманская область), отнесенного к ЗАТО Указом Президента РФ от 26 ноября 1996 г. N 1606. Между тем согласование уполномоченных государственных органов на осуществление обществом "М" хозяйственной деятельности как организации с иностранными инвестициями на данной территории не было получено. Иной подход, по мнению судов, означал бы признание неравноправия в положении юридических лиц, изначально создаваемых на территории ЗАТО с учетом установленных ограничений, и тех лиц, которые приобретают статус организации с иностранными инвестициями после создания в результате перехода доли в уставном капитале к иностранцу по основаниям, установленным гражданским законодательством. Это противоречило бы принципу равенства в правах лиц, принадлежащих к одной категории, закрепленному в ст. 19 Конституции РФ <1>.
--------------------------------
<1> Нельзя согласиться с судами в том, как определено процессуальное положение участников спора: иностранные граждане, сведения о которых как об участниках общества "М" на момент подачи иска были внесены в ЕГРЮЛ, должны были быть привлечены судом к участию в деле как ответчики, а не в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований. Принятым судебным решением были непосредственно затронуты их корпоративные права и законные интересы. Связано это с тем, что доля или часть доли в уставном капитале общества по общему правилу переходит к ее приобретателю с момента внесения соответствующей записи в ЕГРЮЛ, и с этого же момента к приобретателю доли или части доли в уставном капитале общества переходят все права и обязанности участника общества (п. 12 ст. 21 Закона об ООО).
Положения специального законодательства о ЗАТО, таким образом, приобретают особое значение и для регулирования корпоративных отношений.
Занятая судами позиция корреспондирует с сущностными характеристиками корпорации, которая представляет собой не просто арифметическую сумму индивидов, как отмечал В.П. Мозолин, а определенным образом организованный коллектив, воля которого определяется групповыми интересами входящих в его состав участников <1>. Причем наличие многочисленных участников с разнонаправленными интересами отражает, по мнению И.С. Шиткиной, специфику регулируемых корпоративным правом отношений; равным образом специфичными являются и имеющие публично-правовую окраску отношения, связанные с созданием, деятельностью и прекращением деятельности корпораций (государственная регистрация, эмиссия акций и пр.), выступающие также предметом регулирования корпоративного права <2>.
--------------------------------
<1> См.: Мозолин В.П. Правовое положение предпринимательских корпораций и основные тенденции развития законодательства о корпорациях в США: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1967. С. 8.
<2> См.: Шиткина И.С. Основные направления развития корпоративного законодательства и тенденции правоприменительной практики // Предпринимательское право. Приложение "Право и бизнес". 2018. N 2. С. 5 - 16.
Здесь нельзя умолчать и о такой важной функции корпоративного права, как снижение текущих издержек организации бизнеса через корпоративную форму per se. Корпоративное право делает это, облегчая координацию между участниками корпорации и уменьшая возможности для различных форм оппортунизма среди различных групп населения <1>. часть корпоративного права, как отмечается в юридической литературе, может быть с пользой понята как ответ на три основных источника оппортунизма: конфликты между менеджерами и акционерами, конфликты между акционерами и конфликты между акционерами и другими участниками корпорации, включая кредиторов и служащих <2>.
--------------------------------
<1> См.: Armour J., Hansmann H., Kraakman R. The essential elements of corporate law: what is corporate law? URL: http://www.law.harvard.edu/programs/olin_center/papers/pdf/Kraakman_643.pdf (дата обращения: 28 октября 2020 г.).
<2> Ibidem.
К осуществлению инвестиционной деятельности в Российской Федерации в форме создания юридического лица допускаются иностранные инвесторы, которые представили документы, подтверждающие их правоспособность и дееспособность, выданные уполномоченным органом иностранного государства. На это обстоятельство специально обратил внимание Президиум Верховного Суда РФ в одном из Обзоров судебной практики. Примером послужило следующее судебное дело: иностранный гражданин обратился в арбитражный суд Российской Федерации с заявлением о признании недействительным решения регистрирующего органа об отказе в государственной регистрации хозяйственного общества. Отказ в регистрации обоснован тем, что учредителем организации с иностранными инвестициями, исходя из ст. 2 и 20 Закона об иностранных инвестициях, может выступать только иностранное юридическое лицо, а не иностранный гражданин. Однако суд не согласился с подобным толкованием Закона и удовлетворил иск по следующим основаниям: Законом об иностранных инвестициях установлено, что иностранные инвесторы вправе осуществлять инвестиции на территории Российской Федерации в любых формах, не запрещенных законодательством, в том числе в форме создания юридического лица (ст. 2 и 6). Причем иностранными инвесторами, согласно абз. 2 ст. 2 Закона, могут являться как иностранные юридические лица, так и иностранные физические лица, гражданская правоспособность и дееспособность которых определяются по законодательству государств, в которых они учреждены (гражданство которых они имеют) и которые вправе в соответствии с этим законодательством осуществлять инвестиции на территории Российской Федерации. Из положений приведенных норм вытекает, что допуск иностранных инвесторов (как физических, так и юридических лиц) к осуществлению инвестиций в России в форме создания хозяйственного общества обусловлен подтверждением их правоспособности (дееспособности), определяемой на основании личного закона соответствующего лица, а также подтверждением их права по данному Закону осуществлять инвестиции на территории Российской Федерации <1>.
--------------------------------
<1> См.: Обзор практики разрешения судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 12 июля 2017 г.) (п. 3) // БВС РФ. 2018. N 7. С. 37 - 38.
Понятие личного закона юридического лица.
Личным законом (статутом) юридического лица (lex societatis) в научной литературе принято называть определяемое на основании коллизионной нормы право, которое подлежит применению к совокупности отношений, связанных с правосубъектностью юридического лица и осложненных иностранным элементом, или по крайней мере к основной части таких отношений <1>. Термины "личный закон", "личный (персональный) статут" юридического лица, по образному выражению В.П. Звекова, охватывают совокупность правовых установлений, определяющих само "бытие" этого субъекта права, его "жизнь и смерть" независимо от права, применимого к различным видам отношений, в которые вступает данное лицо <2>. По мнению Г.К. Дмитриевой, личный закон юридического лица компетентен ответить на вопрос, является ли объединение лиц или капиталов юридическим лицом, то есть наделено ли оно правосубъектностью юридического лица. Такое объединение будет признано юридическим лицом, в том числе и в России, если отвечает всем тем признакам юридического лица, позволяющим ему выражать самостоятельную волю в гражданском обороте и обладать самостоятельной правосубъектностью, которые установлены законами государства, где учреждено юридическое лицо <3>.
--------------------------------
<1> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002. С. 397 (автор комментария - А.Л. Маковский).
<2> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья. Комментарий и постатейные материалы / отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2004. С. 98 (автор комментария - В.П. Звеков).
<3> См.: Международное частное право / отв. ред. Г.К. Дмитриева. 4-е изд. М., 2016. С. 203 - 204.
Иначе говоря, личный закон юридического лица закрепляет в общем, абстрактном виде правовую связь соответствующего образования с государством, правовая система которого конституирует его как субъекта права, являющегося юридическим лицом. Как отмечал Л.А. Лунц, "положение о том, что каждое юридическое лицо имеет личный статут, подлежащий признанию за рубежом, имеющий экстерриториальное действие, считается в доктрине и практике международного частного права общепризнанным. Можно сказать, что положение это основано на международном обычае" <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лунц Л.А. Курс международного частного права. Общая часть. М., 1973. С. 220.
В целях определения личного закона юридического лица в разных странах исторически был разработан ряд критериев, из которых наиболее известными выступают: место учреждения (инкорпорации) юридического лица; место нахождения центра управления юридическим лицом (критерий реальной оседлости); место осуществления основной деятельности юридического лица (критерий "центра эксплуатации"); государственная принадлежность участников юридического лица (критерий контроля) <1>.
--------------------------------
<1> См. подробнее о критериях определения личного закона юридического лица, используемых в разных странах: Асосков А.В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте. М., 2003. С. 28 - 40.
В российском праве критерием для определения надлежащего статута юридического лица служит критерий инкорпорации юридического лица, в основе которого лежит идея о том, что юридическое лицо в течение всего периода осуществления хозяйственной деятельности должно иметь личный закон того государства, которое наделило его правосубъектностью. Закрепленная в п. 1 ст. 1202 ГК РФ коллизионная норма в качестве формулы прикрепления называет страну, где учреждено юридическое лицо. Такой страной в силу п. 1 ст. 1187 ГК РФ следует считать страну, по законодательству которой создано данное юридическое лицо. Российское право, исходя из положений ст. 51 ГК РФ, является личным законом тех юридических лиц, которые внесены в государственный реестр в Российской Федерации.
Заключенные Россией международные договоры также содержат коллизионные нормы, касающиеся личного статута юридических лиц. Как правило, в них предусматривается, что правоспособность юридического лица определяется законодательством договаривающейся стороны, на территории которой оно учреждено. Так, в Минской конвенции 1993 г. <1> закреплено, что правоспособность юридического лица определяется законодательством государства, по законам которого оно было учреждено (п. 3 ст. 23). Это положение сохранено и в п. 3 ст. 26 Кишиневской конвенции 2002 г. <2>. Несколько иная, но по сути аналогичная норма содержится и в Киевском соглашении 1992 г. <3>: гражданская правоспособность и дееспособность юридических лиц определяются по законодательству государства - участника СНГ, на территории которого учреждено юридическое лицо (п. "а" ст. 11). Сходное положение сформулировано и в двусторонних договорах России о правовой помощи по гражданским делам, например, с Египтом 1997 г. <4> (п. 2 ст. 21), Индией 2000 г. <5> (п. 2 ст. 17), Ираном 1996 г. <6> (п. 2 ст. 22), Эстонией 1993 г. <7> (п. 2 ст. 22).
--------------------------------
<1> См.: Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. // СЗ РФ. 1995. N 17. Ст. 1472.
<2> См. Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 2002 г. Документ вступил в силу для Азербайджана, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, Армении, Таджикистана, Узбекистана.
<3> Документ ратифицирован Постановлением Верховного Совета РФ от 9 октября 1992 г. N 3620-1.
<4> БМД. 2003. N 11. С. 40 - 51.
<5> СЗ РФ. 2006. N 20. Ст. 2160.
<6> СЗ РФ. 2000. N 47. Ст. 4579.
<7> СЗ РФ. 1998. N 2. Ст. 229.
В международных актах Российской Федерации встречаются и иные, не совпадающие с российским законом правила определения личного статута юридического лица. Например, в Договоре с Венгрией об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1958 г. <1> действие коллизионной нормы ограничивается вопросом возникновения правоспособности юридического лица: возникновение юридического лица определяется законодательством той договаривающейся стороны, на территории которой оно было зарегистрировано (ст. 35/В). Статья 8 Соглашения о сотрудничестве хозяйственных, арбитражных судов Республики Беларусь, Российской Федерации и Украины (1991 г. <2>) предусматривает, что правоспособность и дееспособность субъектов экономических отношений определяются по законодательству государства - члена СНГ, на территории которого они находятся и действуют.
--------------------------------
<1> Договор в редакции протокола от 19 октября 1971 г. (Ведомости ВС СССР. 1972. N 28. Ст. 245).
<2> Вестник ВАС РФ. 1993. N 2. С. 92 - 94.
В Соглашении о партнерстве и сотрудничестве, учреждающем партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и европейскими сообществами и государствами - членами этих сообществ, с другой стороны (1994 г. <1>), используется несколько известных критериев определения личного закона юридического лица. "Российская компания" или соответственно "компания сообществ" означает компанию, созданную в соответствии с законодательством России или соответственно государства-члена и имеющую свою зарегистрированную контору или центральную администрацию, или основное место хозяйственной деятельности на территории России или соответственно сообщества. Вместе с тем если компания, созданная в соответствии с законами России или соответственно государства-члена, имеет лишь свою зарегистрированную контору на территории России или соответственно сообщества, эта компания считается российской компанией или соответственно компанией сообщества, если ее деятельность реально и продолжительно связана с экономикой России или соответственно одного из государств-членов (ст. 30).
--------------------------------
<1> БМД. 1998. N 8. С. 3 - 74.
Согласно российскому праву примерный круг важнейших вопросов, определяемых на основании личного закона юридического лица, очерчен в п. 2 ст. 1202 ГК РФ. О том, что этот перечень является примерным, а не исчерпывающим, свидетельствует использование законодателем вводной формулировки "в частности". Так, в перечень рассматриваемых вопросов отдельно включен, например, вопрос о наименовании юридического лица, что направлено на обеспечение гарантий защиты статуса данного лица в целом. При установлении юридического статуса иностранного лица необходимо учитывать, что могут существовать различные способы написания наименования одного и того же иностранного лица: на государственном языке страны личного закона лица, в транслитерации, в переводе. Наличие различных способов написания наименования юридического лица, зарегистрированного в государстве, государственный язык которого не использует в качестве официального алфавита латиницу, не должно препятствовать юридическому лицу осуществлять эффективную судебную защиту его прав и законных интересов в случае их нарушения неправомерными действиями контрагентов <1>.
--------------------------------
<1> См. п. 28 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 июля 2013 г. N 158 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц".
Отдельно в упомянутой статье ГК выделены вопросы создания, реорганизации и ликвидации юридического лица; способность юридического лица отвечать по своим обязательствам; вопросы ответственности учредителей (участников) юридического лица по его обязательствам; внутренние отношения, в том числе отношения юридического лица с его участниками. Указанные вопросы регулируются на основании личного закона в той мере, в которой такие вопросы не основаны на договоре: при наличии договора вопросы, например, внутренних отношений между учредителями могут решаться применимым к учредительному и иному договору правом (ст. 1214 ГК РФ). Но нужно учитывать и то, что правила ст. 1202 ГК РФ являются императивными нормами права страны места учреждения юридического лица. На это обращается внимание и в научной литературе <1>, и в практической деятельности <2>.
--------------------------------
<1> См., например: Асосков А.В. Коллизионное регулирование договоров об осуществлении корпоративных прав (корпоративных договоров) // Закон. 2014. N 8. С. 39.
<2> См., например, Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 24 марта 2020 г. по делу N А83-10353/2018.
Круг отношений, к которым применим личный закон юридического лица, представляет собой по большей части корпоративные отношения, понятие которых можно дать исходя из содержания п. 1 ст. 2 ГК РФ: это отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими. Корпоративное право, как точно подметил А.В. Асосков, - это область практически безраздельного и императивного господства личного закона юридического лица <1>.
--------------------------------
<1> См.: Асосков А.В. Указ. соч. С. 31.
Корпоративные отношения и вытекающие из них разногласия, осложненные иностранным элементом, становясь предметом судебной деятельности, порождают ряд вопросов, связанных в первую очередь с правовым статусом субъектов этих отношений: признается ли созданное по законам одного государства юридическое лицо таковым в другом государстве, где оно занимается хозяйственной деятельностью; законы какого государства определяют право- и дееспособность юридического лица? - и т.д. В этих случаях оказывается востребованным институт личного закона юридического лица. Причем к этому институту приходится прибегать не только в случае рассмотрения по существу корпоративного спора, но и при определении юридического статуса спорящих сторон на стадии возбуждения дела и последующем его разрешении, при проверке полномочий судебных представителей, в ходе решения вопросов о международной подсудности и процессуальном правопреемстве и т.п. Остановимся на некоторых из них более подробно.
Установление юридического статуса спорящих сторон.
Обращаясь к действиям судьи по определению правоспособности сторон, М.И. Малинин писал: "Государству нередко приходилось бы разрушать одной рукой то, что стремилось создать другой, если бы оно, заботясь о прочности правовых отношений, оставляло без внимания... условия, необходимые для этой прочности; нередко случалось бы, что лица, не имеющие требуемой правоспособности, в прямую противоположность основным принципам правовых отношений и в нарушение законов вступали бы в правоотношение, и самому государству приходилось бы укреплять и санкционировать эти нарушения. Отсюда сама собою вытекает необходимость для государства наблюдать чрез свои органы за правоспособностью лиц вступать в правоотношение вообще и в частности за правоспособностью "искать" и отвечать на суде (legitima persona standi in judicio)" <1>. В силу изложенного суд независимо от заявления сторон, как отмечал данный автор, рассматривает, есть ли в наличности условия, из которых слагается процессуальная правоспособность тяжущихся <2>.
--------------------------------
<1> Малинин М.И. "Труды по гражданскому процессу": убеждение судьи в гражданском процессе в производстве до судебного заседания // Вестник гражданского процесса. 2018. N 6. С. 118.
<2> Там же.
Что касается современного законодательства о судопроизводстве в арбитражных судах Российской Федерации, то правилом, определяющим деятельность суда в упомянутом случае, выступает положение, согласно которому суд принимает меры к установлению юридического статуса участвующих в деле иностранных лиц (ст. 254 АПК РФ). Под юридическим статусом участвующего в деле иностранного лица в целях применения положений разд. V "Производство по делам с участием иностранных лиц" АПК РФ следует понимать объем правоспособности и дееспособности иностранного лица, который определяется по его личному закону. Это разъяснено в п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2017 г. N 23 "О рассмотрении арбитражными судами дел по экономическим спорам, возникающим из отношений, осложненных иностранным элементом" (далее - Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 23).
В отличие от АПК РФ ГПК РФ содержит конкретную норму о том, что процессуальная правоспособность иностранной организации определяется на основе ее личного закона. Личным законом иностранной организации считается право страны, в которой организация учреждена (ч. 1 ст. 400 ГПК РФ). На основании личного закона суд устанавливает информацию о существовании конкретного юридического лица в определенной юрисдикции, его организационно-правовой форме, его правоспособности.
В одном из Постановлений Пленум Верховного Суда РФ обратил внимание на то, что в отдельных иностранных государствах некоторые виды организаций не имеют правового статуса юридических лиц, хотя и обладают гражданской правоспособностью (например, полное и коммандитное товарищества в Федеративной Республике Германия). В соответствии со ст. 1203 ГК РФ личным законом таких иностранных организаций считается право страны, где эта организация учреждена, в связи с чем такие иностранные организации вправе приобретать и осуществлять гражданские права и нести гражданские обязанности, выступать истцом и ответчиком в российском суде <1>.
--------------------------------
<1> См. п. 17 Постановления Верховного Суда РФ от 9 июля 2019 г. N 24 "О применении норм международного частного права судами Российской Федерации" (далее - Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 24).
Способы установления правового статуса иностранной организации могут быть разнообразными, сведения об организации можно получить из разного рода документов. Из взаимосвязанных положений п. 9 ч. 1 ст. 126, ч. 1 ст. 253, ч. 3 ст. 254 АПК РФ следует, что в случае, когда истцом или ответчиком является иностранное лицо, к исковому заявлению прилагается документ, подтверждающий нахождение лица под юрисдикцией иностранного государства, его организационно-правовую форму, правоспособность. Такой документ определяется на основании личного закона иностранного лица. Как правило, это выписка из официального торгового реестра страны происхождения. Юридический статус иностранных лиц может подтверждаться иными эквивалентными доказательствами юридического статуса, признаваемыми в качестве таковых законодательством страны учреждения, регистрации, основного места осуществления хозяйственной деятельности. При установлении юридического статуса иностранного лица суд может также принимать во внимание открытую информацию в сети Интернет, размещенную на официальных сайтах уполномоченных иностранных органов по регистрации юридических лиц и содержащую сведения о регистрации юридических лиц.
Следует обратить внимание на то, что документы о регистрации иностранного юридического лица и документы, подтверждающие его налоговое резидентство, выдаваемые на основании международных соглашений об избежании двойного налогообложения, не всегда являются тождественными. Поэтому при установлении юридического статуса иностранной организации необходимо учитывать, что доказательства, подтверждающие постоянное место нахождения организации для целей налогообложения, не являются достаточными для установления ее личного закона и процессуальной дееспособности <1>.
--------------------------------
<1> См., например, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 сентября 2011 г. по делу N А40-46934/10-13-255.
Официальные документы, подтверждающие статус иностранного юридического лица, должны исходить от компетентного органа иностранного государства, содержать актуальную информацию на момент рассмотрения спора. По общему правилу такие документы должны быть получены не ранее чем за 30 дней до обращения истца в суд (п. 9 ч. 1 ст. 126 АПК РФ), за исключением случаев, когда такие документы требуют консульской легализации или проставления апостиля. В случае если документы требуют консульской легализации или проставления апостиля, такая легализация должна быть совершена или апостиль должен быть проставлен не ранее чем за 30 дней до обращения истца в суд, а сам документ при этом должен быть получен в разумные сроки до начала осуществления консульской легализации или проставления апостиля.
Непредставление доказательств, подтверждающих юридический статус иностранного лица, является основанием для оставления искового заявления без движения в соответствии с ч. 1 ст. 128 АПК РФ.
Отсутствие в материалах дела актуальных, достаточных, достоверных доказательств, подтверждающих статус иностранного лица, и (или) неустановление этого статуса также могут являться основанием для отмены вынесенных по делу судебных актов. На это обстоятельство прямо указал Пленум Верховного Суда РФ в п. 22 Постановления N 23. Суды в большинстве случаев придерживаются данных разъяснений.
Так, по одному из дел окружной суд, отменяя принятые по делу судебные акты, указал на то, что заявление о включении долга в реестр требований кредиторов в рамках дела о банкротстве подано в суд от имени иностранного юридического лица, зарегистрированного по праву Британских Виргинских Островов. Между тем нижестоящие суды не установили юридический статус этого кредитора. В материалах дела отсутствует выписка из торгового реестра страны происхождения иностранной компании, а равно иной эквивалентный актуальный на период рассмотрения дела документ, исходящий от органов государственной власти страны инкорпорации компании и содержащий информацию о ее организационно-правовой форме, ее правоспособности <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 29 ноября 2019 г. по делу N А40-238271/2018.
В другом случае окружной суд обратил внимание на следующую ошибку, допущенную нижестоящими судами: предъявленный в суд иск подан от имени фирмы Coca-Cola Company, находящейся в г. Атланте, штат Джорджия (США). В то же время из представленных документов в обоснование наличия у фирмы статуса юридического лица следует, что зарегистрированная контора фирмы Coca-Cola Company расположена в г. Ньюкасле, штат Делавэр (США). Противоречия в приведенных обстоятельствах, имеющих значение для определения надлежащего истца по делу, не получили, как указал окружной суд, должной судебной оценки. Апелляционный суд, придя к выводу об изменении места нахождения иностранной фирмы (истца) и о возможности несовпадения места нахождения головного офиса с местом регистрации фирмы, не привел конкретные нормы законодательства США, на основании которых был сделан такой вывод <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление ФАС Московского округа от 1 апреля 2002 г. по делу N А40-27887/01-83-349.
При рассмотрении другого дела нижестоящие суды сделали все правильно, и Суд по интеллектуальным правам счел неубедительными доводы кассационной жалобы одной из сторон о том, что противоположная сторона - фирма Microsoft Corporation (далее - корпорация) (истец) не представила документов, подтверждающих ее юридический статус, наличие у нее правоспособности. Суд по интеллектуальным правам исходил из следующего: исковые требования заявлены от имени корпорации - юридического лица, зарегистрированного по праву США. В качестве доказательств наличия у корпорации статуса юридического лица в США были представлены, в частности, сертификат/свидетельство секретаря штата Вашингтон о существовании/полномочиях корпорации, где было указано: срок деятельности юридического лица не ограничен; сведения о ликвидации юридического лица отсутствуют; все необходимые пошлины уплачены; последний годовой отчет представлен для регистрации. На всех этих документах проставлен апостиль, что исключает сомнения в соответствии указанных документов личному закону корпорации. Проставление апостиля на сертификате о существовании/полномочиях корпорации подтверждает подлинность подписи, а также качество, в котором выступал секретарь штата как должностное лицо государства, ответственное за регистрацию и учет юридических лиц <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Суда по интеллектуальным правам от 26 октября 2017 г. по делу N А40-61592/2017.
Важность установления юридического статуса участника судебного процесса отчасти обусловлена и тем, что все тот же организованный коллектив (корпорация) приобретает качество юридического лица только тогда, когда он признается таковым правом. Корпорация, согласно приведенной В.П. Мозолиным выдержке из одного иностранного юридического словаря, - это искусственное лицо (легальное образование), созданное под покровительством или в силу прямого предписания закона соответствующего государства или нации <1>.
--------------------------------
<1> См.: Мозолин В.П. Корпорации, монополии и право в США. М., 1966. С. 51, 125 - 128.
Проверка полномочий судебных представителей "искать" и отвечать на суде вместо самих тяжущихся.
Спорящие стороны, согласно ст. 59 АПК РФ и ст. 48 ГПК РФ, вправе вести свои дела в суде лично или через представителей. Если имеет место процессуальное представительство, суду вслед за вопросом о право- и дееспособности тяжущихся необходимо рассмотреть вопрос о полномочиях представителей сторон "искать" и отвечать за них на суде. При проверке полномочий представителей иностранных организаций следует учитывать, что установление лица, имеющего полномочие действовать от имени юридического лица без доверенности, а также определение полномочия на подписание доверенности от имени юридического лица осуществляются по личному закону иностранного юридического лица (подп. 6 п. 2 ст. 1202 ГК РФ).
В упомянутом деле с участием фирмы Microsoft Corporation Суд по интеллектуальным правам, проверяя соответствующие полномочия, отметил, что гражданин Орндорфф, подписавший доверенность на представление интересов корпорации в российском суде, с 8 декабря 2004 г. является должностным лицом корпорации, а именно - заместителем секретаря. Занятие им этой должности подтверждается переведенным на русский язык сертификатом другого заместителя секретаря корпорации - Долливера, удостоверенным нотариусом штата Вашингтон с проставленным на нем апостилем. Приложением к данному сертификату является копия протокола заседания совета директоров корпорации об избрании Орндорффа на должность заместителя секретаря корпорации. В оригинале упомянутый протокол подписан председателем совета директоров Гейтсом и секретарем Смитом. Согласно данному документу все без исключения действия, предпринятые должностными лицами, указанными в приложении к протоколу, являются санкционированными, ратифицированными, подтвержденными, принятыми и утвержденными во всех отношениях как свободное волеизъявление корпорации, утвержденное в установленном порядке советом директоров. Из документа "Продление регистрации коммерческой корпорации и годовой отчет" следует, что заместитель секретаря Орндорфф является действующим должностным лицом корпорации, его назначение не было отменено, он в качестве заместителя секретаря имеет полное право создавать обязательства для корпорации своей единоличной подписью на всех без исключения документах, в том числе он имеет право выдавать доверенности <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Суда по интеллектуальным правам от 26 октября 2017 г. по делу N А40-61592/2017.
К полномочиям представителя иностранного лица для ведения дела в российском суде в силу п. 4 ст. 1217.1 ГК РФ применяется право страны, где проводится судебное разбирательство; объем полномочий представителя на ведение дела в арбитражном суде Российской Федерации исходя из подп. 1 п. 5 ст. 1217.1 ГК РФ определяется на основании ст. 62 АПК РФ.
Форма доверенности на участие представителя иностранной организации в российском суде подчиняется праву страны, применимому к самой доверенности (п. 1 ст. 1209 ГК РФ), то есть праву Российской Федерации (п. 4 ст. 1217.1 ГК РФ). Однако доверенность не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если не нарушены требования права страны выдачи доверенности (п. 1 ст. 1209 ГК РФ) и требования ст. 61 АПК РФ.
Доверенность от имени иностранного лица, выданная на территории иностранного государства, не является официальным документом и по общему правилу не требует обязательного удостоверения в виде консульской легализации или проставления апостиля. Проставление апостиля необходимо только на нотариальном акте, удостоверяющем доверенность, в случае если таковой наличествует <1>. Изложенное не препятствует суду в случае сомнений в отношении подлинности подписи, статуса лица, подписавшего доверенность, запросить дополнительные доказательства, подтверждающие полномочия лица, участвующего в деле. К числу таких доказательств может быть отнесена выданная иностранным лицом своему представителю нотариально удостоверенная доверенность с проставленным апостилем или легализационной надписью консула.
--------------------------------
<1> См.: Конвенция, отменяющая требование легализации иностранных официальных документов, 1961 г. (ст. 1) // БМД. 1993. N 6.
Обратимся к одному из примеров. В рамках дела о банкротстве российского хозяйственного общества "А" с заявлением о включении денежного требования в реестр требований кредиторов должника обратилась иностранная компания "Г". Между тем суды оставили это заявление с учетом п. 7 ч. 1 ст. 148 АПК РФ без рассмотрения по следующим основаниям: поданное в суд заявление от имени компании "Г" подписано представителем К. на основании доверенности, выданной в г. Москве директором этой компании Стефаном М. Последний действует на основании устава иностранной компании, однако надлежаще заверенная его копия не представлена в материалы дела, что исключает возможность проверить полномочия данного лица, в том числе установить правомочие на выдачу доверенности представителю компании. Надлежаще заверенная копия решения участников (акционеров) иностранной компании "Г" или иного компетентного ее органа управления о назначении Стефана М. директором компании в материалах дела также отсутствует. Имеющаяся в деле распечатка из регистрационной палаты от 10 июля 2017 г. получена с нарушением предусмотренного п. 9 ч. 1 ст. 126 АПК РФ 30-дневного срока. Справка о правовом и финансовом статусе не содержит сведений о полномочиях Стефана М. как директора иностранной компании "Г" и получена также с нарушением установленного законом срока. Соответственно, суды сочли, что полномочия директора компании "Г", выдавшего К. доверенность, надлежащим образом не подтверждены, а подписанное последним (представителем) заявление в суд от имени компании "Г" нельзя признать подписанным лицом, имеющим право на совершение этого действия <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 12 июля 2018 г. по делу N А40-80513/2017.
В ряде случаев в российские суды предъявляются самостоятельные иски о признании недействительными сделок по выдаче иностранными организациями судебных доверенностей. Так, по одному из дел поводом для подачи предпринимателем "А" самостоятельного иска к британской компании об оспаривании выданной ею доверенности послужило то обстоятельство, что на основании данного документа предпринимателю вчинен иск по другому делу. Вместе с тем эта доверенность, как полагал предприниматель, выдана от имени иностранной компании неуполномоченным лицом. Арбитражный суд г. Москвы отказал в принятии данного иска, и принятое им определение было поддержано вышестоящими судами. Окружной суд, в частности, указал в своем Постановлении, что определяющим фактором для отказа в принятии искового заявления в данном случае является безусловная, независимая от воли лиц, участвующих в деле, их процессуального поведения невозможность рассмотрения иска в суде (п. 1 ч. 1 ст. 127.1 АПК РФ). Такая невозможность, по мнению окружного суда, обусловлена тем обстоятельством, что местом нахождения ответчика является иностранное государство (Великобритания) и отсутствуют иные критерии международной подсудности спора российским судам <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 16 мая 2018 г. по делу N А40-20561/18.
Несоблюдение общего правила международной подсудности (предъявление иска не по месту нахождения ответчика) не позволяло российскому суду принять упомянутый иск к рассмотрению. Если придерживаться логики рассуждений судов, то отсутствие у российского суда международной юрисдикции само по себе весомое и самостоятельное основание для отказа в принятии иска, но более существенно в данном примере, на наш взгляд, другое обстоятельство. Представляется, что истцом избран ненадлежащий способ защиты своих прав, он весьма обременителен для него, поскольку требует, в частности, дополнительных денежных затрат на подачу самостоятельного иска. Более рационально в таком случае заявление процессуальных возражений в рамках уже ведущегося судебного процесса по поводу полномочий лица действовать от имени иностранной компании на основании соответствующей доверенности <1>.
--------------------------------
<1> См., например, Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 10 февраля 2020 г. по делу N А66-14705/2019.
Кроме того, едва ли "постороннее" лицо по отношению к корпорации вправе оспорить в самостоятельном порядке (путем подачи отдельного иска), по сути, деятельность органов этой корпорации, охватываемую внутрикорпоративной функцией, функцией законного представительства, то есть ставить перед судом вопрос о легитимности отношений по управлению юридическим лицом в рамках "внутрикорпоративных" отношений, отношений между юридическим лицом и лицами, входящими в состав его органов. Отношения органа юридического лица с последним, равно как и внутренние отношения представительства, лишь обусловливают выступление их от имени юридического лица, но не входят в состав представительства. Суды, скорее всего, придерживаются сходного мнения.
Так, по одному из дел апелляционный суд оставил без изменения определение Арбитражного суда Иркутской области о возврате иска муниципального унитарного предприятия "Водоканал" (далее - МУП "Водоканал") о признании недействительными сделок по выдаче от имени иностранной компании Energo-management Anstalt доверенностей на представление ее интересов и применении последствий недействительности данных сделок путем признания недействительными всех юридически значимых действий, совершенных от имени данной компании на основании спорных доверенностей. Суд привел следующие аргументы. Во-первых, спорные доверенности выданы иностранным юридическим лицом, местом нахождения которого является г. Вадуц (Княжество Лихтенштейн), и, соответственно, спорные отношения тесно связаны с территорией данного государства (несмотря на то что доверенности подписаны на территории России, в г. Москве). Исковые требования по данному делу не составляют предмет исключительной компетенции российских судов, и по этим причинам они не подлежат рассмотрению данными судами. Во-вторых, иск мотивирован тем, что оспариваемые доверенности были представлены иностранной компанией в рамках другого дела N А19-8451/10-73 о банкротстве МУП "Водоканал" (истца по настоящему делу), но статус лица, подписавшего данные документы, и его полномочия не подтверждены. По сути, истец (МУП "Водоканал") в рамках данного дела оспаривает полномочия лица, выдавшего доверенности, которые, по его мнению, не подтверждены надлежащим образом оформленными документами (отсутствует решение правления компании, представленные выписки из торгового реестра юридических лиц содержат противоречивые сведения и т.д.). МУП "Водоканал" фактически просит, как заметил апелляционный суд, проверить не только полномочия лица, выдавшего оспариваемые доверенности (представление соответствующих документов), но и соблюдение норм иностранного корпоративного законодательства, в силу которых данное лицо имеет право действовать от имени компании. Однако такая проверка не входит в прерогативу российского суда.
Кроме того, целью заявленного иска является признание отсутствия полномочий у лиц, поименованных в спорных доверенностях, на представительство в суде, в том числе по другому упомянутому делу о банкротстве МУП "Водоканал". Между тем вопрос о подтверждении полномочий на предъявление иска (заявления) представленными доверенностями, их достоверности подлежит решению при принятии конкретного заявления судом к своему производству в порядке ст. 126 - 128 АПК РФ. Этот вопрос в рамках дела N А19-8451/10-73 о банкротстве МУП "Водоканал" решен, о чем принято соответствующее определение <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 22 июля 2014 г. по делу N А19-6577/2014.
Предъявление подобных самостоятельных исков об оспаривании доверенности и удовлетворение этих требований не направлены на восстановление субъективного гражданского права истца, соблюдение которого вменялось бы в обязанности другой стороны, в частности иностранной организации при выдаче ею доверенности на ведение дел в суде. Как отмечал М.А. Гурвич, правом на иск в материальном смысле выступает способное к принудительному осуществлению гражданское субъективное право в отношении обязанного лица <1>. Отсутствие у ответчика корреспондирующей с правом противоположной стороны обязанности означает отсутствие у истца права на иск.
--------------------------------
<1> См.: Гурвич М.А. Право на иск. М.; Л., 1949. С. 145.
Чтобы уловить разницу между отсутствием права на иск в подобных случаях и наличием такого права, приведем еще один пример из судебной практики. Это дело Арбитражного суда Тюменской области по иску акционера компании Alpha Investgroup Corporation Имамниязова к исполнительному органу данной компании в лице директора Шишханова о признании недействительными действий последнего по предоставлению полномочий другому акционеру - Льянову, выраженных в доверенности от имени компании, а также о признании недействительной самой доверенности как нарушающих интересы компании и истца как ее акционера. В обоснование иска указывалось, что в результате упомянутых действий, совершенных с превышением компетенции, был расторгнут заключенный ранее компанией Alpha Investgroup Corporation договор купли-продажи долей участия в двух казахских фирмах.
Несмотря на то что российские суды в итоге отказались рассматривать данный спор, поскольку он, по их мнению, относится к компетенции соответствующего суда Британских Виргинских Островов по месту нахождения компании Alpha Investgroup Corporation, ими сделан заслуживающий внимания вывод: субъектный состав спорного правоотношения и его характер свидетельствуют о наличии корпоративного спора, в основе которого лежат внутренние отношения компании Alpha Investgroup Corporation с ее акционерами, подлежащие урегулированию на основе личного закона данного иностранного юридического лица <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 10 декабря 2012 г. по делу N А70-6636/2012.
Таким образом, в отличие от предыдущих примеров в последнем деле право на иск обусловлено наличием у истца в том числе субъективного корпоративного права на управление иностранным юридическим лицом, участием в этом процессе, которое, по мнению истца, было нарушено со стороны ответчика вследствие выдачи от имени данной организации спорной доверенности. Такое субъективное право в случае его несоблюдения (нарушения) подлежит принудительному осуществлению посредством подачи иска в суд.
Международная подсудность корпоративных споров.
Признание или, наоборот, непризнание той или иной корпорации резидентом соответствующего государства имеет существенное значение для решения такого вопроса, как установление над этим субъектом юрисдикции суда, в том числе и определение одного из ее важных компонентов - международной подсудности <1>. В международном сообществе этому вопросу уделяется особое внимание, поскольку национальное законодательство различается в определении места, где над корпорацией может быть установлена общая юрисдикция: по основному месту нахождения или создания или там, где может быть установлена специальная юрисдикция в других государствах над деятельностью ее подразделений, дочерними предприятиями или над другой деятельностью <2>.
--------------------------------
<1> См. подробнее о международной подсудности: Щукин А.И. Вопросы подсудности в международных договорах с участием России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. С. 14 - 17.
<2> См.: Paris/New Delhi Principles on Jurisdiction over Corporations (Resolution of the 70th Conference of the International Law Association, 2 - 6 April 2002).
Значимость вопроса международной подсудности наряду с его сложностью при рассмотрении корпоративных споров, осложненных иностранным элементом, отчасти можно представить себе исходя из ранее приведенных примеров судебной практики.
На законодательном уровне по вопросу международной подсудности корпоративных споров имеется лишь одна норма, закрепленная в п. 5 ч. 1 ст. 248 АПК РФ, согласно которой дела с участием иностранных лиц по спорам, связанным с учреждением, ликвидацией или регистрацией на территории Российской Федерации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц, относятся к исключительной компетенции арбитражных судов Российской Федерации. Подобного основания исключительной международной подсудности корпоративных споров, вытекающих из деятельности некоммерческих организаций, в ГПК РФ не содержится.
При анализе приведенной нормы АПК РФ некоторые авторы отмечали, что российские суды обладают исключительной компетенцией по делам, связанным с оспариванием решений органов российских юридических лиц, даже в тех случаях, если эти органы находятся за границей. Факту нахождения органа российской организации в том или ином государстве закон не придает значения; для установления исключительной юрисдикции российских судов достаточно лишь, чтобы юридическое лицо было зарегистрировано на территории Российской Федерации <1>. В то же время из этого общего правила, на наш взгляд, есть исключение.
--------------------------------
<1> См.: Мамаев А.А. Исключительная международная судебная юрисдикция по гражданским делам: сравнительный анализ норм ГПК РФ и АПК РФ // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. N 10. С. 38.
Так, корпоративный спор об оспаривании решения органа юридического лица, созданного по законодательству Российской Федерации и зарегистрированного, например, в г. Байконуре (Казахстан) (российской корпорации, не имеющей государственной регистрации на территории Российской Федерации), также, на наш взгляд, будет относиться к исключительной компетенции российских судов. Сюда можно "подтянуть" правило внутренней территориальной исключительной подсудности, не регулирующее напрямую международную подсудность <1>: иски по спорам между российскими организациями, осуществляющими деятельность или имеющими имущество на территории иностранного государства и не имеющими государственной регистрации на территории Российской Федерации, подаются в Арбитражный суд Московской области (ч. 7 ст. 38 АПК РФ). По аналогии это правило позволяет отнести к исключительной компетенции того же российского суда и споры, в частности, об оспаривании решений органов юридического лица, зарегистрированного на соответствующий период налоговым органом на территории г. Байконура в качестве российской организации. Хотя в последнем случае корпоративный спор подлежит рассмотрению по существу исходя из законодательства Республики Казахстан, что следует из смысла п. 2 ст. 10 Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о статусе города Байконур, порядке формирования и статусе его органов исполнительной власти 1995 г. <2>.
--------------------------------
<1> В юридической литературе высказано мнение о том, что при отсутствии прямого регулирования международной подсудности в российском законодательстве суды должны применять (по аналогии) нормы о территориальной подсудности. См., например: Гражданское процессуальное право России / под ред. М.С. Шакарян. М.: Былина, 1998. С. 429 (автор главы - Н.И. Марышева).
<2> БМД. 1999. N 5. С. 56 - 67.
Отнесение поименованных в п. 5 ч. 1 ст. 248 АПК РФ споров к исключительной компетенции российских судов обусловлено, по мнению некоторых авторов, субъектным составом спорного материального правоотношения (участвующим в деле лицом является государственный орган по регистрации юридических лиц), а также тесной связью спора с территорией Российской Федерации. Государственная регистрация юридического лица на территории Российской Федерации является юридическим фактом, выступающим, во-первых, основанием возникновения правоспособности юридического лица и, во-вторых, основанием для определения личного статуса этого лица в международном гражданском обороте <1>.
--------------------------------
<1> См.: Мамаев А.А. Указ. соч. С. 37.
Цель нормы указанной статьи Кодекса заключается в том, чтобы гарантировать надлежащую защиту прав и законных интересов участников корпоративного конфликта от правонарушений в области функционирования российских корпораций и их органов. Эти правонарушения могут быть связаны с принятием органами юридического лица неправомерных решений, влекущих за собой уменьшение его имущества, ухудшение финансового состояния или вообще умышленное банкротство, вывод активов за границу. Основными факторами отнесения корпоративных споров к исключительной судебной компетенции выступают, на наш взгляд, необходимость обеспечения предсказуемой защиты не только частных прав непосредственных субъектов таких отношений, но и публично-правовых интересов, социальная значимость корпоративных отношений, их значимость для развития гражданского оборота и в целом социально-экономической системы данного государства.
Возможность инициирования судебных разбирательств в разных судах или одновременно нескольких процессов в одном суде провоцирует, как отмечает Д.И. Степанов, недобросовестных участников корпоративных отношений к злоупотреблению правом <1>. Любой forum shopping представляет собой не благо, а очевидное зло для эффективного разрешения дел, вытекающих из корпоративных споров; наличие альтернативной подсудности дел по таким спорам является существенным недостатком, приводит к вынесению различными судами конкурирующих судебных актов в отношении одного и того же юридического лица, дублированию судебных решений. Наличие множества механизмов обеспечения прав со стороны государства закономерно обусловливает для участников оборота возможность обратиться в тот юрисдикционный орган, который наиболее благоприятен для соответствующего лица. Исключение возможности рассмотрения корпоративных споров, связанных с деятельностью юридических лиц, судом не по месту их нахождения является, по мнению Д.И. Степанова, необходимым условием исправления ситуации обширного ведения корпоративных войн <2>. Приведенные аргументы, позволившие Д.И. Степанову прийти к выводу о необходимости закрепления в российском законодательстве нормы об исключительной внутренней подсудности корпоративных споров по месту нахождения соответствующего юридического лица, уместны и для обоснования исключительной компетенции судов по этим спорам в рамках трансграничного судебного процесса.
--------------------------------
<1> См.: Степанов Д.И. Корпоративные споры и реформа процессуального законодательства // Вестник ВАС РФ. 2004. N 2. С. 133 - 134.
<2> Степанов Д.И. Корпоративные споры и реформа процессуального законодательства // Вестник ВАС РФ. 2004. N 2. С. 137.
Установление исключительной международной подсудности по корпоративным спорам корреспондирует с отстаиваемой Е.А. Борисовой и другими исследователями идеей концентрации судебного процесса, суть которой заключается, в частности, в сосредоточении процессуальных действий в рамках одного судебного разбирательства в определенном суде, в "скапливании" процессуального материала <1>.
--------------------------------
<1> См.: Борисова Е.А. Концентрация процесса как принцип гражданского (арбитражного) процессуального права // Теоретические и практические проблемы гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства. СПб., 2005. С. 160 - 161, 166, 171. См. также: Малюкина А.В. Принцип концентрации гражданского процесса: основные теоретические положения и их реализация: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
Централизация рассмотрения корпоративных споров, стечение, интеграция множества требований по такому спору в один суд и в одно производство повышают эффективность судебной защиты нарушенных прав и интересов участников спорных отношений. Подобная концентрация процесса обеспечивает доступ к унифицированной в одном месте информации о готовящемся или инициированном разбирательстве, связанном с корпоративным спором; гарантирует вынесение не противоречащих друг другу решений разными судами, в том числе в разных зарубежных юрисдикциях, и, соответственно, обеспечивает формирование единой правовой позиции относительно возникшего корпоративного конфликта. В итоге концентрация рассмотрения корпоративных споров исключительно по месту нахождения соответствующей корпорации позволяет обеспечить полноценную реализацию права на судебную защиту всех участников, вовлеченных в корпоративный конфликт.
Обратимся к судебной практике. Гражданин Мирко Латинович (акционер) обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском к иностранной компании Krossana ltd о признании недействительным решения члена совета директоров данной компании (не существующего по учредительным документам органа управления) Марко Латиновича об одобрении сделок займа и залоге недвижимости, находящейся в г. Москве. По мнению истца, оспариваемое решение принято с нарушением Закона о компаниях Республики Кипр без уведомления других акционеров компании и без созыва собрания ее директоров. Решением суда иск был удовлетворен.
Однако Девятый арбитражный апелляционный суд это решение отменил и прекратил производство по делу. Апелляционный суд указал, что юридическое лицо осуществляет свои права посредством своих органов, порядок избрания которых, состав и полномочия определяются законом страны, где учреждено такое юридическое лицо, и учредительными документами данного лица (подп. 6 п. 2 ст. 1202 ГК РФ). Личным законом компании Krossana ltd считается право Республики Кипр, где учреждено данное юридическое лицо. Нахождение органов управления этой компании в г. Москве, то есть в месте, отличном от места государственной регистрации самой организации, не имеет в данном случае, как указал апелляционный суд, правового значения для определения международной подсудности. По мнению апелляционного суда, исходя из п. 5 ч. 1 ст. 248 АПК РФ Арбитражному суду г. Москвы подсудны корпоративные споры исключительно в отношении организаций, зарегистрированных на территории г. Москвы <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 9 октября 2015 г. N 09АП-41102/2015.
Истец в кассационной жалобе указал, что позиция апелляционного суда ошибочна, поскольку компания Krossana ltd осуществляет предпринимательскую деятельность на территории Российской Федерации через зарегистрированное в установленном порядке московское представительство. Иск был заявлен в российский суд как вытекающий из деятельности данного представительства, а также в связи с наличием тесной связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации. Акционеры-директора компании Krossana ltd на постоянной основе проживают и работают в г. Москве. Однако окружной суд счел данные аргументы неубедительными, поскольку иностранная компания зарегистрирована в 2001 г. Департаментом регистрации компаний и официального ликвидатора г. Никосии в соответствии с Законом Республики Кипр о компаниях по адресу: г. Никосия, Кипр. Сославшись на ст. 225.1 АПК РФ, окружной суд согласился с тем, что у российского суда отсутствует компетенция по рассмотрению корпоративных споров о полномочиях органов управления иностранного юридического лица <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 19 января 2016 г. по делу N А40-159546/14.
Приведенное судами обоснование международной подсудности, точнее - ее отсутствие в изложенном примере, на наш взгляд, можно считать весьма условным. Норма ст. 225.1 АПК РФ по ее смыслу в системе других предписаний гл. 28.1 "Рассмотрение дел по корпоративным спорам" АПК РФ не направлена на разграничение компетенции государственных судов разных государств по рассмотрению трансграничных корпоративных споров. Статья же 248 АПК РФ закрепляет лишь неизменяемые правила о компетенции российских судов для целей исключения иностранной юрисдикции (в частности, пророгационных соглашений), но, по сути, не препятствует сторонам использовать российский форум при соблюдении общих и альтернативных правил международной подсудности, установленных ст. 247 АПК РФ. Постановка и обсуждение вопроса о наличии у российского суда компетенции исходя, например, из критерия тесной связи спора с территорией Российской Федерации, возможно, позволили бы прийти и к иному выводу по этому вопросу.
В качестве альтернативного варианта обоснования отсутствия соответствующей судебной компетенции могла бы послужить норма п. 3 ст. 24 Договора России с Кипром о правовой помощи (1984 г.) <1>, где говорится о необходимости соблюдения исключительной компетенции судов договаривающихся сторон в случае выдачи экзекватуры в отношении решений судов двух стран (проверке косвенной международной подсудности). В этом случае потребовалось бы установить содержание норм кипрского права в части регламентации исключительной компетенции судов данного иностранного государства. Но все же вопросы прямой и косвенной международной подсудности принято различать <2>, и для отказа заинтересованному лицу, по сути, в праве на судебную защиту требуется более тщательное обоснование, чем приведенное судами в названном примере.
--------------------------------
<1> Ведомости ВС СССР. 1987. N 15. Ст. 199.
<2> См., например: Щукин А.И. Косвенная международная подсудность в Гаагской конвенции о признании и исполнении иностранных судебных решений 2019 г. (ч. I) // Журнал российского права. 2020. N 7. С. 175 - 178.
В другом деле российские суды, разбираясь в действиях сторон корпоративного конфликта по регистрации юридического лица на территории разных стран (России и Украины) и определяя международную подсудность, пришли к следующему выводу: исковые требования о признании недействительным решения общего собрания участников украинского юридического лица об исключении из состава его участников определенных лиц (истцов по делу) не отнесены ст. 247 АПК РФ к числу споров, подлежащих рассмотрению арбитражными судами Российской Федерации <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 24 марта 2020 г. по делу N А83-10353/2018.
Несмотря на то что суды места инкорпорации юридического лица должны иметь прерогативу рассмотрения корпоративных споров с участием данного лица, вопрос о международной подсудности таких споров не столь однозначен и требует дальнейшего обсуждения.
Процессуальное правопреемство.
Процессуальное правопреемство основано на юридических фактах материального права и отражает прочную взаимосвязь между материальным и процессуальным правом. Иногда суду для решения этого вопроса приходится анализировать соответствующие фактические обстоятельства (какова судьба имущества реорганизованной организации, кому достались активы, кому перешли невыполненные обязательства и кто будет нести за них ответственность) исходя из конкретных норм корпоративного законодательства. Причем это может быть и иностранное право, поскольку вопросы реорганизации юридического лица, в том числе вопросы правопреемства, определяются на основе личного закона данного лица (подп. 4 п. 2 ст. 1202 ГК РФ). Примером этому может служить повторно рассмотренное Тринадцатым арбитражным апелляционным судом дело, в рамках которого данный суд на основании анализа фактических обстоятельств реорганизации иностранного юридического лица (ответчика по делу) отказал в удовлетворении ходатайства о процессуальном правопреемстве, сочтя, что имело место злоупотребление правом.
Существо вопроса состояло в следующем: белорусское акционерное общество "Белтрубопроводстрой" (далее - общество "Б"), обжаловав в порядке апелляционного производства решение арбитражного суда Российской Федерации о взыскании долга в пользу российской фирмы, просило также заменить его (должника) на другое лицо - компанию "О". Последнее было создано путем выделения из общества "Б" с отнесением на него прав и обязанностей реорганизованного лица, в том числе обязанности по уплате долга, взысканного обжалуемым решением. Однако российские суды отказали в замене прежнего должника новым в порядке процессуального правопреемства ввиду следующего: общество "Б", согласно имеющимся в деле документам, зарегистрировано в качестве юридического лица на территории Республики Беларусь. Согласно личному закону данной организации, коим выступает Гражданский кодекс Республики Беларусь (далее - ГК РБ), реорганизация юридического лица может быть осуществлена, в частности, по решению собственника его имущества (учредителей, участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то учредительными документами (п. 1 ст. 53). Пунктом 4 ст. 54 ГК РБ предусмотрено, что при выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц к каждому из них в соответствии с разделительным балансом переходят права и обязанности реорганизованного юридического лица. В соответствии с п. 1 ст. 55 ГК РБ разделительный баланс должен содержать положения о правопреемстве по всем обязательствам реорганизованного юридического лица в отношении всех его кредиторов и должников, включая и обязательства, оспариваемые сторонами. Общим собранием акционеров общества "Б" было принято решение о реорганизации в форме выделения из него фирмы "О". Данным собранием также утвержден разделительный баланс, согласно которому к фирме "О" перешла дебиторская задолженность, в том числе право требования задолженности с хозяйственных обществ "Н" и "П", а также кредиторская задолженность перед российской фирмой (истцом по данному делу).
В то же время в рамках другого дела N А40-120401/2016 арбитражные суды Российской Федерации, решая также вопрос о процессуальном правопреемстве, установили, что на момент передачи фирме "О" дебиторской задолженности хозяйственного общества "Н" последнее решением суда признано банкротом и в отношении его открыто конкурсное производство. Другое общество "П" также являлось по сути неплатежеспособным, имело просроченную задолженность по заработной плате и налогам, в отношении данной организации возбужден ряд исполнительных производств. Суды в рамках дела N А40-120401/2016 пришли к выводу о том, что созданная в результате реорганизации фирма "О" не имеет собственных денежных средств и иного ликвидного имущества, учреждена фактически обществом "Б" с целью ухода от исполнения обязательств и имущественной ответственности.
При таких обстоятельствах суды по настоящему делу пришли к сходному выводу: при реорганизации общества "Б" недобросовестно распределены активы и обязательства реорганизуемого юридического лица, что привело к существенному нарушению интересов его кредиторов. Действия общества "Б" фактически направлены на уклонение от исполнения решения суда по данному делу <1>.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 26 октября 2017 г. по делу N А56-23646/2016.
Занятая судами позиция заслуживает одобрения, поскольку суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства. Действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах не допускаются. В случае установления того, что лицо злоупотребило своим правом, суд отказывает в защите принадлежащего ему права.
Разрешение корпоративного спора по существу.
Зачастую предметом судебного разбирательства по существу спора становятся права и обязанности сторон, вытекающие непосредственно из корпоративных отношений, осложненных иностранным элементом. В этом случае необходимо учитывать, что внутренние отношения юридического лица с его участниками, отношения, связанные с образованием органов юридического лица, осуществлением ими управления делами юридического лица и ответственностью членов этих органов перед юридическим лицом, регулируются личным законом юридического лица (подп. 7 п. 2 ст. 1202 ГК РФ). Этим же законом регламентируются и иные виды отношений участников юридического лица между собой, например преимущественное право покупки или необходимость получения согласия других участников в случае отчуждения акций или долей в уставном капитале хозяйственных обществ, вопрос участия товарищей в управлении делами хозяйственных товариществ. На это обращено внимание в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 24.
При применении норм иностранного права суд устанавливает содержание этих норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве. Это прямо вытекает из положений ст. 1191 ГК РФ и ст. 14 АПК РФ.
Приведем пример: гражданка А. обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к гражданам Б., В. и Г. о взыскании с них возмещения убытков как членов органа управления кипрской компании Phoenix Pharmacy ltd. По мнению истицы, данные лица, входившие в состав управления упомянутой иностранной компании, при выдаче ею займа российской фирме "Фармация" действовали недобросовестно и неразумно, поскольку заем являлся сделкой с заинтересованностью, предоставлен на нерыночных условиях несостоятельному заемщику (банкроту). В подтверждение права на иск А. сослалась на решение районного суда г. Санкт-Петербурга о признании за ней права собственности на часть акций кипрской компании.
Однако российские суды отказали в удовлетворении иска, поскольку сочли, что А. не является акционером компании и у нее соответственно отсутствует право на подачу производного иска. Суды установили, что компания Phoenix Pharmacy ltd зарегистрирована на территории Кипра и право данного государства, являясь личным законом данной организации, применимо в том числе для определения условий ответственности ее органов управления за причиненные убытки. Статьей 75 Закона Республики Кипр о компаниях предусмотрено, что право собственности на акции возникает у нового собственника с момента внесения записи в реестр участников (акционеров) компании, сделанной на основании передаточного распоряжения. Российские суды подчеркнули, что в соответствии с решением Верховного суда Кипра по делу Loizias v. Loizias & Sons Contracting Building Overseas Ltd and others (Civil App. 13/2010, Judgment of 17 July 2014) право подать производный иск имеют только зарегистрированные акционеры. Согласно сведениям регистратора компании Phoenix Pharmacy ltd ее акционерами являются граждане В. и Г. (ответчики). Признание же за истицей права собственности на часть акций данной компании на основании решения районного суда г. Санкт-Петербурга <1> еще не означает, что она стала акционером кипрской компании. В соответствии с законодательством Кипра истица приобретет данный статус только после внесения соответствующей записи в реестр акционеров этой компании. До этого момента истица, как подчеркнули российские суды, не является участником корпоративных правоотношений и не вправе подавать производные иски от имени кипрской компании <2>.
--------------------------------
<1> Согласно карточке дела N 2-2320/2016, размещенной на сайте Василеостровского районного суда г. Санкт-Петербурга, предметом заявленного иска по данному делу являлось требование о разделе совместно нажитого имущества между супругами. URL: https://vos--spb.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=case&case_id=412034556&case_uid=22d1fb1c-4246-42f8-b454-dd3cccc9eab2&delo_id=1540005 (дата обращения: 23 сентября 2020 г.).
<2> См. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 12 сентября 2018 г. по делу N А40-81331/17.
Таким образом, российские суды пришли к выводу о подаче иска ненадлежащим истцом на основании применения кипрского законодательства (lex societatis).
Личным законом юридического лица определяется и порядок приобретения им гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей, то есть процедура формирования и последующего выражения воли организации в отношениях с третьими лицами. В круг таких вопросов, в частности, входят: полномочие лица на совершение сделок от имени юридического лица без доверенности; необходимость получения согласия (одобрения) сделки от органов юридического лица или собственника его имущества и порядок такого одобрения; влияние нарушения установленной процедуры получения согласия (одобрения) на действительность сделки (подп. 6 п. 2 ст. 1202 ГК РФ). Применение этих норм иногда вызывает у судов некоторые сложности. Так, по одному из дел окружной суд, отменяя постановления нижестоящих судов, указал, что ими не дана надлежащая оценка с учетом норм иностранного права имеющимся в деле документам, представленным нотариусу для совершения сделки с долями российского хозяйственного общества <1>. При отсутствии такой оценки данные документы не могут, по мнению окружного суда, подтверждать наличие воли у канадской корпорации (истца по делу) на совершение спорной сделки.
--------------------------------
<1> См. Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 16 октября 2019 г. по делу N А83-15890/2017.
В том, что касается деталей спора, окружной суд указал на следующее: удовлетворяя иск канадской корпорации Marubeni Energy Corporation о признании недействительным договора по отчуждению данной корпорацией гражданину М. 100% долей в уставном капитале российского хозяйственного общества "Т", Арбитражный суд Республики Крым исходил из того, что спорный договор купли-продажи от имени корпорации был заключен неуполномоченным лицом. Поэтому данный договор как заключенный с нарушением ст. 53 ГК РФ и ст. 40 Закона об ООО является недействительным в силу ст. 168 ГК РФ. Принимая по делу противоположное постановление, апелляционный суд исходил из отсутствия доказательств того, что принадлежащая канадской корпорации доля в уставном капитале российского общества выбыла из владения корпорации помимо ее воли или в результате противоправных действий третьих лиц. Отсутствие у Дж. Бени и Д.С. Рошки полномочий действовать от имени корпорации по заключению оспариваемой сделки не доказано, равно как не представлено доказательств недействительности решения о назначении директора корпорации, его действий по выдаче доверенности на совершение сделки по отчуждению спорного имущества согласно законодательству провинции (Канада). В частности, решения компетентного иностранного суда, которое свидетельствовало бы о недействительности приведенных фактов, не имеется.
Однако окружной суд усмотрел в выводах апелляционного суда ряд несовпадений. С одной стороны, в материалах дела имеется решение директоров корпорации от 16 марта 2016 г. о назначении ее директором Дж. Бени, которое подписано им лично от своего имени. С другой стороны, есть ряд документов с апостилем (свидетельство о полномочиях, уведомление о директорах), из которых усматривается, что с 10 июня 2016 г. директором канадской корпорации является А.К. Бритц. Спорная же сделка, являющаяся предметом разбирательства, и доверенность на ее совершение от имени канадской корпорации датированы 27 декабря 2016 г., то есть в тот период, когда директором корпорации являлось лицо, чья подпись на этих документах отсутствует.
Представляется, что окружной суд поступил верно: неисполнение или ненадлежащее исполнение судом обязанности по установлению содержания норм иностранного права является основанием для изменения или отмены судебного акта. Ошибка судов заключалась в том, что, решая вопрос о том, кто от имени канадской корпорации обладает правомочиями на приобретение гражданских прав и принятие на себя обязанностей, они не установили содержание норм иностранного права, в том числе на основании официальных документов, исходящих от властей государства инкорпорации юридического лица.
В то же время окружной суд, на наш взгляд, упустил из виду существенный момент, на который следовало обратить внимание нижестоящих судов, которые заново будут рассматривать дело. По смыслу п. 3 ст. 1202 ГК РФ иностранное юридическое лицо не может ссылаться на установленное его личным законом ограничение полномочий органа или представителя на совершение сделки, а также на выход за пределы правоспособности юридического лица при одновременном соблюдении следующих условий: в момент совершения сделки орган или представитель юридического лица находились за пределами территории страны, чей личный закон имеет юридическое лицо; праву страны, на территории которой орган или представитель совершили сделку, неизвестно указанное ограничение; другая сторона в сделке не знала и заведомо не должна была знать об указанном ограничении <1>. Бремя доказывания отсутствия добросовестности у контрагента в момент совершения сделки лежит на стороне, оспаривающей сделку. Это правило применимо в случае оспаривания сделки как самим юридическим лицом, так и участником, действующим от имени юридического лица (п. 1 ст. 65.2 ГК РФ).
--------------------------------
<1> См., например, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 марта 2012 г. по делу N А59-4783/2010.
В заключение подчеркнем, что хозяйственная деятельность корпораций очень часто выходит за пределы одного государства, территории, где они были инкорпорированы. Внутрикорпоративные отношения при этом также осложняются иностранным элементом, что проявляется, например, в создании новой корпорации с иностранными инвестициями или в последующем приобретении иностранными инвесторами статуса участника такой организации. Иностранный элемент в таких случаях порождает ряд непростых вопросов, связанных с определением право- и дееспособности юридического лица, его организационно-правовой формой, порядком приобретения корпорацией гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей и т.д. Ответы на эти вопросы содержатся в нормах личного закона (статута) юридического лица (lex societatis), регулирующего основные вопросы правового положения (статуса) юридического лица как субъекта, в том числе корпоративного права. Иногда в результате разногласий применение личного закона к спорным отношениям становится возможным лишь в рамках судебной деятельности, и в этом случае перед судами стоит важная задача защиты нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов участников корпоративного конфликта. От того, как эта задача выполняется на практике, зависят во многом улучшение инвестиционного климата в государстве, привлекательность национальной юрисдикции для осуществления хозяйственной деятельности, стабильность гражданского оборота в целом.
В.П. Мозолин справедливо в одной из своих работ особо подчеркивал возрастающую роль судебно-арбитражной практики в формировании концепции правового регулирования внутрикорпоративных отношений, прежде всего при рассмотрении коммерческих споров с участием иностранных компаний <1>. Изучение особенностей судебной формы защиты корпоративных прав в свете иностранного элемента, таким образом, имеет непреходящее теоретическое и практическое значение.
--------------------------------
<1> См.: Мозолин В.П. О юридической природе внутрикорпоративных отношений // Современная доктрина и гражданское законодательство. М., 2008. С. 119.
